Везде существует плановая экономика.
Что можно произвести на базаре? На базаре надо семечками торговать, воровать и обманывать, убивать ещё можно.
Промышленость уничтожена под чистую. Везде так и работают "плохие" советские станки, которым по 40-60 лет, они оказались самыми лучшими, везде используется советский запас, мы живём благодаря советской науке, тому, что сделал Сталин в 40-50 е годы. Это и есть плановая экономика.
С чем она не справлялась?
Продукты гнали с перевыполнением плана, самые качественные. Я помню набитый холодильник. То, что они пропали, это диверсия, всё вывозилось за рубеж. Нельзя было открывать экономику, у нас всё есть, нам там ничего не надо. Совсем.
Штанов не было цветных?
Турецких свитеров с картинкой?
Бус стекляных и кольца в нос?
Чего не хватало то? Сникерсов? Жевачки? Самим не смешно?
Про газ, нефть, руду и лес упоминать не буду, во избежание.
Ботинки не того фасона были?
Так им сноса не было.
Само собой, советская экономика, создавшая ядерный щит, и поднявшая СССР над странами капитализма ну ни как не могла произвести жевачку, свитер с картинкой и цветные штаны, штаны из синтетики, тянущейся, как резина, за которые директора советского предприятия растреляли бы просто и правильно сделали бы.
"25 миллионов наименований продуктов труда. Как планировать их воспроизводство не знал ни кто, так как это невозможно в принципе". Да? А кто знает то? Жулик лавочник? У нас так то работали институты. Институт в любом случае лучше бы разобрался, что куда нужно, чем вор. Что куда нужно для населения и для страны.
И кстати. 25 миллионов наименований товаров тщательно произведённых по высочайшим гостам. И это было реальностью. Больше этого уже не будет никогда судя по всему. У нас при проклятой плановой экономике город был забит предприятиями, 40 000 было население, зароботки были до 600 рублей в месяц, были молокозовод и мясокомбинат, металлургия, военные заводы, леспромхоз, мебельная фабрика делали посуду эмалированную, оцинкованную, начинаешь вспоминать, кажется сказкой. Говорили, это всё не то, будет лучше. Больше ничего нет. Пи*дуйте ищит работу, где хотите. Да - кто то украл, это да. Довелось мне поработать и с так сказать "бизнесменами", специфика работы была такой, что приходилось контактировать со многими регионами страны, с такими же личностями.
Украсть, разрушить, обмануть, любой ценой выкрутить свою копейку, пройти по головам, созидания там нет.
Во всех странах есть долговременное государственное планирование.
Дикий рынок в святочи рыночной экономики закончился в 30 е годы. А нам предлагают туда идти. Идёт воровство и разграбление. Заработать- значит сломать, украсть, это в лучшем случае... Делай что угодно, главное деньги. Цех на металлалом, людей на улицу. Ещё не всё сломано. Плановая же экономика работает из действительной потребности населения и государства. Да, без излишков, без глупостей, без извращений. И естественно - экономика ОБЯЗАНА быть привязана к идеалогии, надо было идти к коммунизму, а не сворачивать на дорогу гнилого социализма, который так же есть повсюду, в любой стране.
А куда идёте вы?))))))
И к чему привязана ваша экономика?)))) К чьей идиологии.
Федеральное агентство по образованию РФ
Брянский государственный технический университет
Кафедра «Экономика и менеджмент»
по дисциплине «История экономических учений»
Выдающиеся русские экономисты
Брянск 2010
ВВЕДЕНИЕ
1. КАНТОРОВИЧ ЛЕОНИД ВИТАЛЬЕВИЧ
2. КОНДРАТЬЕВ НИКОЛАЙ ДМИТРИЕВИЧ
3. ЧАЯНОВ АЛЕКСАНДР ВЛАДИМИРОВИЧ
4. БОГДАНОВ АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ
5. СЛУЦКИЙ ЕВГЕНИЙ ЕВГЕНЬЕВИЧ
6. БУНГЕ НИКОЛАЙ ХРИСТИАНОВИЧ
7. КУЛЕШОВ ВАЛЕРИЙ ВЛАДИМИРОВИЧ
8. АНИКИН АНДРЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ
9. ГРИГОРЬЕВ ЛЕОНИД МАРКОВИЧ
10. ТАМБОВЦЕВ ВИТАЛИЙ ЛЕОНИДОВИЧ
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
российский экономика наука методика канторович
Материальное развитие и состояние общества, умонастроение и социальное «самочувствие» населения во всех странах в большой мере определяют ученые-экономисты, их система взглядов и, главное, влияние на реальную экономику. Именно культура, новаторство и профессионализм экономистов говорят нам о стране, в конечном счете, больше, чем текущие цифры. Ведь экономические показатели и статистические данные могут измениться (и меняются) в короткое время - вследствие рационального применения новаторской экономической теории.
Кроме того, экономический успех любой страны зависит от отсутствия противоречий между национальными традициями страны и ее социальной и хозяйственной практикой, поскольку национальные традиции могут либо способствовать экономическому успеху нации, либо - если они не учитываются - вести к ее застою.
Русский экономист Л.В. Канторович родился в 1912 г. в Санкт-Петербурге. Русская революция началась, когда ему было пять лет, во время гражданской войны его семья бежала на год в Белоруссию. В 1922 г. умер его отец, Виталий Канторович, оставив сына на воспитание матери, урожденной Паулины Сакс.
Леонид Витальевич проявлял интерес к естественным наукам задолго до того, как он в 1926 г. в возрасте четырнадцати лет поступил в Ленинградский университет. Здесь он изучает не только естественные дисциплины, но и политэкономию, современную историю, математику. Его склонность к математике становится определяющей в работе по теории рядов, которую он представил на первом Всесоюзном математическом конгрессе в 1930 г. Закончив в том же году учебу, он остается в Ленинградском университете на преподавательской работе и продолжает свои исследования на кафедре математики. К 1934 г. он становится профессором, а годом позже, когда была восстановлена система академических степеней, получает докторскую степень.
В 30-е гг., в период интенсивного экономического и индустриального развития СССР, Канторович был в авангарде математических исследований и стремился применить свои теоретические разработки в практике растущей советской экономики. Такая возможность представилась в 1938 г., когда он был назначен консультантом в лабораторию фанерной фабрики. Перед ним была поставлена задача разработать такой метод распределения ресурсов, который мог бы максимизировать производительность оборудования, и он, сформулировав проблему с помощью математических терминов, произвел максимизацию линейной функции, подверженной большому количеству ограничителей. Не имея чистого экономического образования, он знал, что максимизация при многочисленных ограничениях – это одна из основных экономических проблем и что метод, облегчающий планирование на фанерных фабриках, может быть использован в других производствах.
Метод ученого, известный сегодня как метод линейного программирования, нашел широкое экономическое применение во всем мире. В работе «Математические методы организации и планирования производства», опубликованной в 1939 г., экономист показал, что все экономические проблемы распределения могут рассматриваться как проблемы максимизации при многочисленных ограничителях, следовательно, могут быть решены с помощью линейного программирования. Даже в тяжелые годы второй мировой войны, когда Канторович занимал должность профессора в Военно-морской инженерной академии в блокадном Ленинграде, он сумел создать значительное исследование «О перемещении масс» (1942). В этой работе он использовал линейное программирование для планирования оптимального размещения потребительских и производственных факторов.
Продолжая работать в Ленинградском университете, ученый одновременно возглавил отдел приближенных методов в Институте математики АН СССР в Ленинграде. В 1951 г. он (совместно с математиком, специалистом в геометрии В.А. Залгаллером) опубликовал книгу, описывающую их работу по использованию линейного программирования для повышения эффективности транспортного строительства в Ленинграде. Через восемь лет он опубликовал самую известную свою работу «Экономический расчет наилучшего использования ресурсов». В ней он сделал далеко идущие выводы по идеальной организации социалистической экономики для достижения высокой эффективности в использовании ресурсов.
Премия памяти Нобеля 1975 г. по экономике была присуждена совместно Леониду Витальевичу и Тьяллингу Купмансу «за вклад в теорию оптимального распределения ресурсов». В следующем году Канторович стал директором Института системных исследований АН СССР. Проводя собственные исследования, он в то же время поддерживал и обучил целое поколение советских экономистов.
В 1938 г. ученый женился на Наталье Ильиной, враче по профессии. Их дети – сын и дочь – стали экономистами. Умер выдающийся российский экономист 7 апреля 1986 г. в возрасте 74 лет.
Кроме Нобелевской премии и наград, полученных в СССР, Леониду Витальевичу были присуждены почетные степени университетами Глазго, Гренобля, Ниццы, Хельсинки и Парижа; он был членом Американской академии наук и искусств.
Кондратьев Николай Дмитриевич родился в Москве в 1982 году. Небольшой срок работал заместителем министра продовольствия во Временном правительстве. В 1920 г. основал Конъюнктурный институт и руководил им вплоть до расформирования его властями в 1928 г. В 1925 г. опубликовал статью “Большие циклы конъюнктуры”, которая сделала его известным на Западе экономистом. В 1930 г. был арестован по сфабрикованному обвинению. В тюрьме пытался писать книгу “Основные проблемы экономической статики и динамики”, которая должна была стать его главным трудом, однако к 1938 г. он практически не вставал, что не помешало НКВД осудить его по новому сфабрикованному делу и сразу же расстрелять. Кондратьев – наверное, единственный русский экономист, чье имя хорошо знают западные ученые. Собрание его сочинений – беспрецедентный шаг – было издано в США.
Основными научными достижениями ученого является открытие научного термина “большие циклы конъюнктуры”, которые часто называют волнами Кондратьева. Экономический цикл, как известно, это некоторое колебание, которое содержит в себе как спад, так и подъем. Когда цикл заканчивается, начинается кризис, в процессе преодоления которого начинается новый цикл. Кондратьев открыл самые продолжительные циклы в экономике, чья длительность колеблется от 40 до 70 лет. Именно такое время требуется мировой экономике, чтобы внедрить качественно новые методы производства, выжать из них все возможности и перейти к другим, еще более смелым методам. В настоящее время мы живем на исходе четвертой волны Кондратьева.
Кроме того, Николай Дмитриевич был заместителем министра продовольствия Временного правительства (в 1917 г.) и директором Конъюнктурного института (1920-1928 гг.).
Александр Владимирович Чаянов родился 17 января 1888 в Москве. Отец Чаянова по происхождению крестьянин, стал московским купцом. В 1906 Александр Владимирович поступил в Московский сельскохозяйственный институт и после его окончания в 1911 начал работать там преподавателем. Его специализацией стала аграрная экономика. В 1908 появилась первая печатная работа, посвященная кооперации в Италии. К окончанию института он опубликовал уже около 20 работ. Параллельно с научными трудами он занимался и практической работой – главным образом, в области льноводческой кооперации. Созданное при его активном участии в 1915 Центральное товарищество льноводов начало активно и быстро завоевывать рынок.
Чаянов никогда не был членом каких-либо партий, но участвовал в политической деятельности как представитель кооперативного движения. В 1917, накануне Октябрьской революции, ученый в течение двух недель входил в состав последнего Временного правительства как заместитель министра земледелия. После прихода к власти большевиков он, как и другие российские кооператоры, начинает с ними активно сотрудничать. В 1919 он возглавил Научно-исследовательский институт сельскохозяйственной экономики. В феврале 1921 он утверждается членом коллегии Наркомата земледелия, всерьез обсуждалось даже предложение В.И. Ленина включить его в число руководителей только что образованного Госплана. Весной 1921 он был членом комиссии, которая разработала и приняла «Основные принципы построения продналога».
На 1920-е приходится расцвет научной деятельности Александра Чаянова. В 1923, находясь в научной командировке за рубежом, он издал в Берлине свой главный научный труд – Учение о крестьянском хозяйстве. В 1925 эта книга была опубликована и в России под названием Организация крестьянского хозяйства. В эти же годы экономист издал ряд художественных произведений в жанре историко-мистической фантастики.
В конце 1920-х, когда началось усиление административно-командных принципов управления, Чаянова подвергли резкой критике как «неонародника». В 1928 его уволили с поста директора Института сельскохозяйственной экономики. В 1930 ученый, как и его коллега и близкий друг Н.Д. Кондратьев, был арестован по делу «Трудовой крестьянской партии»: Кондратьева объявили главой этой несуществующей подпольной партии, а Чаянова – ее активным участником. Парадоксально, что само название «Трудовая крестьянская партия» было взято из опубликованной в 1920 научно-фантастической повести экономиста «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии», в которой он описывал будущий строй «цивилизованных кооператоров». На закрытом процессе в 1932 профессора Тимирязевской академии А.В. Чаянова приговорили к 5 годам заключения. После 4 лет тюрьмы Александра Владимировича сослали в Казахстан, где он начал работать консультантом в республиканском комиссариате земледелия. Однако пережить «великий террор» конца 1930-х он не сумел – его расстреляли в 1937. В 1987 после пересмотра дела «Трудовой крестьянской партии» все проходившие по нему, включая Чаянова, были реабилитированы.
«Крестьяноведение» экономиста на долгое время оказалось забытым. Лишь в 1960-е западные ученые неожиданно обнаружили, что еще почти полвека назад русский ученый раскрыл основные особенности, отличающие крестьянское хозяйство от капиталистического. Идеи ученого о вертикальной кооперации как оптимальном пути модернизации крестьянских хозяйств находят свое применение в современных странах «третьего мира».
А.В. Чаянов, пожалуй, по направленности своих теорий один из самых “русских” экономистов. И это неудивительно: ведь он занимался вопросами крестьянских хозяйств. Он тщательно проанализировал структуру обычного крестьянского хозяйства и пришел к выводу о его необычайной устойчивости, благодаря чему миллионы крестьян по всей России можно и нужно вовлечь в рыночные отношения. В то время, пока эксперты говорили о том, что село вскоре превратится в “фабрики зерна и мяса”, Чаянов заявлял, что будущее России заключено именно в одиночных хозяйствах, а никак не в сельскохозяйственных “фабриках”.
4. Богданов Александр Александрович
по существу, к исследованию того, как люди
приспособляются к объективным условиям труда»
А.А. Богданов
Богданов Александр Александрович родился в 1873 году. По образованию врач, в 1899 г. закончил медицинский факультет Харьковского университета. Активный участник сперва социал-демократического, а затем и большевистского движения. Известен как писатель-фантаст: его видение будущего и проблем человечества изложено в романах «Красная звезда» и «Инженер Мэнни», в которых он, в частности, предсказал появление ядерного оружия. Активно занимался также медициной: в последние годы исследовал вопросы переливания крови (поговаривают, по заданию партии, которая возлагала на него надежды найти средство вечной молодости). Все опасные эксперименты ставил только на себе, в результате чего и погиб в 1928 году.
В отличие от большинства партийных деятелей, Александр Александрович действительно знал экономическую теорию (что уже само по себе большое достижение) и даже написал по ней учебник. Богданов основал новую науку – тектологию, которую объяснял как всеобщую науку об организационных процессах. Он считал, что законы, с помощью которых отдельные элементы связываются в целое, одинаковы в природе и в обществе. Во всем мире действуют две силы: сила активности и сила сопротивления. Если первая сила одерживает верх над второй, мы наблюдаем изменения. Исходя из этих положений, Богданов и исследовал экономическую жизнь. Идеи Богданова очень важны, потому что он первым обратил внимание экономистов на то, что важную роль в экономике играет то, каким образом организован процесс производства внутри организации, каким образом осуществляется в ней управление.
Ученый занимал такие посты, как идеолог Пролеткульта (с 1918 г.), директор первого в мире Института переливания крови (с 1926 г.).
«Определение полезности должно быть построено так,
чтобы сделать его логически независимым
от всякой спорной гипотезы или концепции»
Слуцкий Е. Е.
Слуцкий Евгений Евгеньевич родился 7 апреля 1770 года. Учился в Киевском университете на математическом факультете, в Политехнической школе в Мюнхене, но нигде курса не закончил (из университета его исключили за участие в революционной деятельности). В 1911 г., наконец, получил степень в области права, в 1918 – по экономике. В 1915 г. опубликовал статью «К теории сбалансированного бюджета потребителя», которую никто не заметил. Всемирная известность пришла к ученому только тогда, когда на Западе в 1934 г. повторили его открытие и вдруг заметили, что еще 19 лет назад об этом написал русский экономист. Умер от рака лёгких 10 марта 1948 г.
В теории потребительского поведения наши предпочтения как потребителей, по Слуцкому, формируются под воздействием реальных цен, которые мы наблюдаем вокруг себя. Нужно различать, как меняется спрос при неизменном доходе и изменяющихся ценах и, наоборот, при изменяющемся доходе и неизменных ценах. Кроме того, выдающийся российский экономист внес большой вклад в развитие количественных методов экономики – эконометрику, очень популярную среди западных экономистов и по сей день. Вывел Уравнение Слуцкого. Он - один из создателей современной теории случайных функций (распределений в функциональных пространствах), также вёл работы по параметрам корреляции, а в последние годы жизни работал над составлением таблиц функций от нескольких переменных.
Ученый занимал такие посты, как профессор политической экономии Киевского института торговли (с 1918 г.), сотрудник Конъюнктурного института Кондратьева (с 1926 г.), сотрудник Математического института Академии Наук СССР (с 1934 г.).
Николай Христианович Бунге родился 23 ноября 1823 года в семье врача, специалиста по детским болезням Христиана-Геораг Бунге (1776-1857), доктора медицины Йенского университета (Германия) и Екатерины Николаевны, урожденной Гебнер, в первом браке Изюмова.
После окончания университета св. Владимира в Киеве Бунге преподавал в Нежинском лицее (1845-1850 гг.), был профессором политической экономии и статистики Киевского университета (1850-1880 гг.), трижды занимал пост ректора, избирался почетным (1881 г.) и действительным членом (1890 г.) Петербургской Академии наук. Как ученый он формировался под влиянием достижений западной науки, эволюционировал от идей экономического либерализма школы А. Смита с ее апологией универсальных законов, частной собственности и системы свободной конкуренции к более умеренным взглядам теоретиков немецкой исторической школы (В. Рошера, Б. Гильдебрандта, К. Книса и др.), которые призывали к изучению хозяйственной специфики каждой конкретной страны и указывали на необходимость государственного вмешательства в экономическую жизнь. Николая Христианович не создал собственного оригинального направления в науке, но многое сделал для пропаганды западных экономических идей и оценки возможностей их практического применения в России. Он стал родоначальником киевской школы экономистов, которую объединяли отрицание трудовой теории стоимости, резкая критика социалистической доктрины (в том числе марксизма) в сочетании с признанием необходимости социальных реформ, преимущественное внимание к практическим вопросам экономической политики. Эта школа оказала определенное влияние на правительственную политику последних десятилетий XIX в.
После окончания Крымской войны (1853-1856 гг.) Бунге принял деятельное участие в либеральном движении. Его политические убеждения сложились в ходе изучения передовых европейских идей и дискуссий о путях развития страны в либеральных кружках Нежина, Киева и Петербурга. Он прочно усвоил западные ценности с их гуманистической направленностью. В воззрениях ученого отразились особенности российского либерализма 50-60-х годов. Признание приоритета человеческого разума, вера в самоценность свободной личности, преданность идеям гласности и правопорядка сочетались у него, как и у других либералов, с представлением об исключительном значении государства в истории России, приверженностью монархической форме правления, ярко выраженным антирадикализмом, отказом от конституционных лозунгов (но без отрицания конституционализма в принципе). Преимущественное внимание к социальным проблемам отодвигало политические требования на второй план. В программах либеральных бюрократов и близких к ним по взглядам либеральных общественных деятелей социально-экономическая реформа всегда предшествовала политической.
Выдающийся экономист принял непосредственное участие в Великих реформах Александра II. Он входил в состав Редакционных комиссий, учрежденных для подготовки отмены крепостного права, а также комиссий для преобразования банковской системы и разработки либерального университетского устава. В первые пореформенные десятилетия Бунге возглавлял Киевскую контору Государственного банка, что позволило ему на практике овладеть искусством финансовых операций, избирался в органы городского самоуправления и председательствовал в комиссии, которая занималась составлением городских финансовых смет. К моменту назначения на государственный пост ученый приобрел высокий авторитет как ученый, педагог, общественный деятель и администратор-финансист. Р.Г. Эймонтова относит его к немногочисленной группе профессоров-просветителей, которые не только занимались образованием учащейся молодежи, но и пытались распространить влияние науки за пределы университетов.
Вопросы, поднятые Бунге, широко обсуждались в публицистике, земских собраниях и правительственных комиссиях. Его позиция, отражавшая чаяния либеральных кругов, получила известность и признание в обществе. Это способствовало привлечению авторитетного экономиста к государственной деятельности.
Кулешов Валерий Владимирович, специалист в области методологии и методики экономико-математического моделирования, анализа, планирования и прогнозирования социально-экономических процессов функционирования экономики страны, Сибири и ее отдельных регионов родился 1 марта 1942 года. Директор Института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения Российской Академии наук (с 1991г по н.в.). Окончил Московский институт народного хозяйства им. Г.В. Плеханова в 1965г. В этом же году начал свою трудовую деятельность в Новосибирском государственном университете. В 1966г. поступает в очную аспирантуру Института экономики и ОПП СО РАН, где проходит вся его дальнейшая трудовая деятельность. В 1969г. защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата экономических наук. Доктор экономических наук (1981), профессор (1985), член-корреспондент (1987), действительный член РАН, академик (1997), действительный член Международной академии регионального развития и сотрудничества (1996), В.В. Кулешов является членом Президиума СО РАН, председателем Объединенного ученого совета СО РАН по экономическим наукам, председателем Диссертационного совета по защите докторских диссертаций в ИЭОПП СО РАН.
Основными направлениями научных исследований ученого являются разработка методологии и инструментария долгосрочного прогнозирования развития многоотраслевых комплексов; создание методологии согласования решений в экономических системах различного уровня; исследование и разработка экономического механизма для радикального снижения ресурсоемкости народного хозяйства и его секторов; методология прогнозирования текущего и долгосрочного развития экономики Сибири и её отраслей. Экономист является автором и соавтором более 200 научных работ, в том числе 16 монографий, лауреатом премии Правительства РФ (2002), премии им. Косыгина (2002). Награжден орденом Почета (1999), имеет диплом «Почетный главный научный сотрудник» Академии общественных наук провинции Хэйлунцзян (КНР).
8. Аникин Андрей Владимирович
Андрей Владимирович Аникин, русский советский экономист и лексикограф, писатель-фантаст родился 9 сентября 1927 года. Окончил в 1949 году Институт внешней торговли в Москве, в 1953 году аспирантуру Московского финансового института. Кандидат экономических наук с 1953, доктор экономических наук с 1964. Тема докторской диссертации ученого: «Кредитная система современного капитализма. Исследование на материалах США». Под тем же заглавием она опубликована как научная монография в 1964 году.
В 1949-1957 годах Аникин работал в Министерстве внешней торговли СССР и Государственном комитете по внешним экономическим связям, с 1957 - в Институте мировой экономики и международных отношений РАН в должностях старшего научного сотрудника, заведующего сектором, заведующего отделом, главного научного сотрудника - руководителя группы. В 1965-92 гг. Андрей Владимирович работал по совместительству на кафедре политической экономии Экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, с 1970 г. имеет ученое звание профессора.
Аникин является заслуженным деятелем науки России (1988), лауреатом академической премии им. Н.Г. Чернышевского за книгу «Юность науки. Жизнь и идеи мыслителей-экономистов до Маркса» (издания на русском языке 1971, 1975, 1979, 1985 гг. и издания на ряде иностранных языков).
Основные области научных исследований и публикаций ученого: денежное обращение, кредит, банки, международные валютные отношения; экономика США; история экономической мысли; проблемы финансовых институтов в переходной экономике. Много писал и публиковал в научно-популярном и научно-художественном жанре, является автором книги мемуаров «Люди науки. Встречи с выдающимися экономистами» (1995), а также двух книг беллетристики.
Выдающийся экономист приглашался для чтения лекций и ведения научно-исследовательской работы в ряд университетов и научных центров бывшего СССР и других стран, в том числе в Новосибирский и Саратовский университеты, Высшую школу экономики в Берлине (в то время - ГДР), Институт продвинутого изучения Советского Союза при Колумбийском университете (Нью-Йорк, США), Торонтский университет (Канада). Был консультантом по вопросам СССР и России инвестиционного банка «Морган Стэнли энд компани» (Нью-Йорк и Лондон, 1990-1994 гг).
Другие важнейшие публикации ученого: «Кризис валютной системы капитализма. Проблема валютных курсов» (1955 г), «Валютные проблемы Западной Европы» (1960 г.), «Политическая экономия современного капитализма», соавтор (1970 и 1975 гг.), «Золото. Международный экономический аспект» (1984 и 1988 гг.), «Муза и мамона. Социально-экономические мотивы у Пушкина», (1989), «Путь исканий. Социально экономические идеи в России до марксизма» (1990), «Защита банковских вкладчиков. Российские проблемы в свете зарубежного опыта» (1997 г.).
Андрей Владимирович написал несколько статей для Большой советской энциклопедии (3 изд.), для «Экономической энциклопедии. Политическая экономия» и для «Кредитно-финансового словаря» (1 и 2 изд.). Автор книги историко-фантастических повестей «Вторая жизнь», вышедшей в серии «Библиотека советской фантастики».
Григорьев Леонид Маркович, российский экономист, президент фонда «Институт энергетики и финансов», декан факультета менеджмента Международного университета в Москве. Председатель Правления Всемирного фонда Дикой природы, Член Группы «СИГМА» родился 22 марта 1947 в Москве.
Григорий Леонидович окончил экономический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова в 1968 году, в 1971 стал кандидатом экономических наук. Экономиист повышал квалификацию в Wharton Econometric Forecasting Associates (Philadelphia, USA) в 1979 и Европейском институте делового управления (INCEADв 1999, Фонтенбло, Франция), курс «Управление людьми».
С 1971 года Григорьев начал свою трудовую деятельность в качестве научного сотрудника Института мировой экономики и международных отношений АН СССР (ИМЭМО), став в дальнейшем Заведующим отделом до 1991 год, поддерживает связи с ИМЭМО РАН по сей день. С 1990 года ученый был привлечен в качестве эксперта к работе Комиссии по экономической реформе сначала Правительства СССР, а в дальнейшем Правительства Российской Федерации. В 1991 году Григорий Леонидович заведовал сектором приватизации в Институте экономической политики. С 1991 по 1992 год он работал в должности Заместителя Министра экономики и финансов РФ, являясь при этом Председателем Комитета по иностранным инвестициям. Начиная с 1992 года, в течение пяти лет ученый трудился в качестве Советника в Российском Директорате международного банка реконструкции и развития, в 1997 году возглавил фонд «Бюро экономического анализа», в котором проработал в должности Генерального директора до 2001 года. В июле 2001 года перешел на работу в Экспертный институт в качестве Заместителя Директора, став в 2005 году Председателем Правления. С декабря 2004 года выдающийся экономист является Президентом фонда «Институт энергетики и финансов» и одновременно с этим с 2005 года - Деканом факультета менеджмента Международного университета в Москве.
С 2007 года Григорьев- Председатель Правления Всемирного фонда дикой природы (WWF-Russia). В 2002-2005 годах Л.М. Григорьев возглавлял Ассоциацию независимых центров экономического анализа (АНЦЭА), является членом редакционной коллегии журнала «Стратегия России», членом «Народной Ассамблеи», членом научно-консультативного Совета журнала «Россия в глобальной политике». В 2002 году Л.М. Григорьев работал Советником Министерства Энергетики РФ. В 2000 году стал членом Совета по Внешней и Оборонной политике, был членом Комитета по политике развития ЭКОСОК при ООН в 1999-2006. C 1988 - доцент экономического факультета МГУ (корпоративные инвестиции и финансы). В 1968-1969 гг. ученый являлся членом Совета, а с 1969 по 1971 гг. был Председателем Совета Экономико-математической школы (ЭМШ) при экономическом факультете МГУ.
Л.М. Григорьева был автором более двухсот публикаций, участником или руководителем ряда монографий и проектов: «Переход к рыночной экономике», «Циклическое накопление капитала», «Модернизация через коалиции» (в соавторстве с В.Л. Тамбовцевым).
Плоскость научных интересов Л.М. Григорьева включает мировую энергетику, прогнозирование мировой и российской экономики; изучение института права собственности, проблем корпоративного контроля и приватизации, а также исследование процесса накопления и вопросов, относящихся к частной финансовой системе.
Основными темами научных исследований Леонида Марковича являются:
Мировая и российская экономика, деловой цикл и прогнозирование;
Мировая энергетика;
Проблема интересов социальных групп, средний класс;
Права собственности и приватизация, проблемы корпоративного контроля;
Процесс накопления, частная финансовая система.
Виталий Леонидович Тамбовцев, российский экономист, доктор экономических наук, профессор и заведующий лабораторией институционального анализа экономического факультета МГУ, член Группы «СИГМА» родился 1 января 1947 г. В 1970 году закончил экономический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова по специальности экономист-математик. С 1972 года ученый работает на факультете. В 1974 году Виталий Леонидович защитил в МГУ кандидатскую диссертацию по экономике (специальность 08.00.13 «Математические и инструментальные методы экономики»), степень доктора экономических наук присвоена в 1986 году (специальность 08.00.05 «Экономика и управление народным хозяйством», МГУ), звание профессора - в 1993. В настоящее время является заведующим лабораторией институционального анализа.Выдающийся экономист занимался исследованием новой институциональной экономической теории, переходной экономикой, стратегическим планированием, экономическим анализом нормативных актов.
Виталий Леонидович участвовал в около 280 публикациях: «Государство и переходная экономика: пределы управляемости», «Экономический анализ нормативных актов», «Введение в экономическую теорию контрактов», «Право и экономическая теория», «Reform of the Budgeting Process in Russia: 2004-2005».
Тамбовцев В.Л. назначался руководителем секции по экономическому образованию Федерального экспертного совета Министерства образования РФ (2001 – 2005); зам. Председателя экономической секции экспертного комитета Национального фонда подготовки кадров (1998 – 2004); экспертом Российского фонда фундаментальных исследований (1996 – по н/в); руководителем экспертной группы Российского гуманитарного научного фонда (1999 – 2005); координатором экспертной группы по экономике Программы «Высшее образование» Института «Открытое общество» (1998 - 2003); членом редколлегии журнала «Российский журнал менеджмента» (2003 – н/в).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В авторитетных книгах по истории экономической мысли Марка Блауга “Сто великих экономистов до Кейнса” и “Сто великих экономистов после Кейнса” собрано двести наиболее значимых в истории экономической мысли имен. И на двести имен можно найти всего двух российских экономистов (оба “до Кейнса”) – Николая Кондратьева и Евгения Слуцкого.
Список Нобелевских лауреатов является еще более удручающим – всего одно имя: Леонид Канторович (он почему-то в список Блауга не вошел, хотя туда же попал нидерландский ученый Тьялинг Купманс, который разделил премию с Канторовичем за то же самое достижение). Однако даже образованный читатель знает об этих именах гораздо меньше, чем о таких широко известных ученых, как Маркс или Кейнс.
В истории российской экономики есть очень много имен людей, внесших значительный вклад в развитие экономической науки, первыми разработавших различные методики, теории, стратегии в различных областях экономики.
Имена этих выдающихся экономистов необходимо знать, помнить и не оставлять их в тени имен ученых развитых стран.
1. Блауг М. 100 великих экономистов до Кейнса (пер. с англ. Михайловой А., Поповой А., Розмаинского И. и др. под ред. Фофонова А.А.). Экономическая школа, 2008. – 352 с.
2. Кашникова Т.В. Костенко Е.П. История экономики: Учебник для вузов (под ред. Юркова А.М.). Феникс, 2006. – 512 с.
3. Маршалл А. Основы экономической науки. Эксмо, 2008. – 832 с.
4. Сурин А.И. История экономики и экономических учений: Учебно-методическое пособие для вузов. Финансы и статистика, 2002. – 200 с.
5. Холопов А.В. История экономических учений. Эксмо, 2009. – 464 с. Рекомендовано Московским государственным институтом международных отношений (Университетом) МИД России.
Если на все вопросы будете искать ответы у Маркса, то пропадете; надо самим работать головой. (Сталин)
Трах-тибидох! (Старик Хоттабыч)
За первые три пятилетки в Советском Союзе было построено 364 новых города и 9 тысяч промышленных предприятий. Советская экономика стала крупнейшей в Европе и второй в мире. Ни один из западных мэтров-экономистов не нашел этому факту научного объяснения, не в силах мыслить вне рыночной теории. Решили просто не видеть советских достижений. Советская экономика деклассировала бойкую рыночную сестрицу. Ее создали крепкий русский ум и полет фантазии, чего западный прагматизм лишен много веков.
Когда в Военмехе мы изучали политэкономию, социализм казался маленьким и придуманным, а капитализм большим и органичным. За что отдельное спасибо нашим экономистам и ученым обществоведам, не сумевшим за полвека ни то, что объяснить народу, а и самим понять великую силу и уникальность завещанного нам наследия. Что уж говорить о создании убедительной экономической теории социализма! Между тем, социалистическая экономика, заложенная в 20-50-ее годы, - образец глубокого научного познания и творческого озарения в самом высшем проявлении.
ОН С НАМИ
Неверно думать, что социалистическая экономика была дана большевикам в готовом виде от какого-нибудь Маркса - только применяй. Экономика без эксплуатации, свободный труд свободных граждан - это да, это понятно, это главное. Но вот как? Она искалась, создавалась на ощупь ценой ошибок, потерь, провалов, жертв более двух лет - с 1925 года по 1928. Одни, как Бухарин, предлагали развивать рыночную стихию НЭПа, другие, как Троцкий, требовали сверхвысоких темпов индустриализации за счет «сверхэксплуатации крестьянства», третьи были за сочетания рыночных и нерыночных методов. Победила точка зрения сторонников Сталина - умеренные темпы индустриализации, чтобы избежать каких-либо срывов, в сочетании с сельскохозяйственной кооперацией, обеспечивающей на ранних этапах товарность экономики.
Преобразование старой системы в совершенно новую на громадной территории посредством «умеренной индустриализации» совершилось буквально за десятилетие. Видя мучения нынешних властелинов в решении самых простых вопросов и быстрое обнищание народа, мы можем успокаивать себя памятью о том, как страна может развиваться, если голова, сердце и руки работают в унисон. Если власть и народ едины, и ядовитому цинизму нет места в общественном сознании.
Да пребудет с нами этот опыт!
ЧТО ТАКОЕ «СТАЛИНСКАЯ ЭКОНОМИКА»?
Еще Аристотель 24 века назад выделил два вида хозяйственной деятельности: 1) экономия, ведение дома (авт. - хозяйствование с целью удовлетворения потребностей) и 2) хрематистику, способ накопления богатства (по-нашему, рынок) - слово чудное!
Ученый пояснял:
«Хрематистика расположена рядом с экономикой, люди принимают ее за саму экономику, но она не экономика. Она не следует природе, а направлена на эксплуатирование, на нее работает ростовщичество, черпая прибыль из самих денег, а не из вещей, к распространению которых и были введены деньги. Деньги должны были облегчить торговлю, но ростовщический процент увеличивает сами деньги. Поэтому этот вид обогащения самый извращенный» . Как видим, даже само слово «экономика» изначально имеет отнюдь не рыночный смысл, а прямо ему противоположный - обеспечить самих себя всем необходимым. Вот к этой основе и устремилось советское государство. То, что еще недавно виделось ученым естественной стихией, неподвластной точному прогнозу и надежному управлению, было советскими экономистами заарканено, объезжено, взнуздано, введено в заранее подготовленное стойло, оказалось прекрасно управляемым и подвластным детальному планированию и контролю.
Либералы удумали понятие административно-командной системы, намекая, что социализм - это как бы и не настоящая система, а экономический припадок волюнтаризма. Встали не с той ноги. Не опохмелились с утра.
Но вот рассуждения Сталина: «Если бы у нас не было… планирующего центра, обеспечивающего самостоятельность народного хозяйства, промышленность развивалась бы совсем иным путем, все началось бы с легкой, а не с тяжелой промышленности. Потому что легкая промышленность приносила наибольшую прибыль… Мы же начали с тяжелой промышленности, и в этом основа того, что мы - не придаток капиталистических хозяйств. Дело рентабельности подчинено у нас строительству, прежде всего, тяжелой промышленности, которая требует больших вложений со стороны государства и, понятно, первое время нерентабельна. Если бы предоставить строительство промышленности капиталу, то больше всего прибыли приносит мучная промышленность, а затем, кажется, производство игрушек. С этого бы и начал капитал строить промышленность» .
Ничего административно-командного, а лишь трезвый взгляд и трудный выбор. Как быстрее построить на свои.
И тут важно понять, в какой ситуации оказалась советская экономика в 20-е годы. База рыночной экономики (подходит и для НЭПа) - потребительский спрос на товары широкого потребления. На заводе трактор купит фермер, но оплатит его в конечном итоге покупатель сельхозпродукции этого фермера. Завод приобретает станки, но их реальную оплату осуществит покупатель продукции, произведенной на этих станках. Так вот в бедной крестьянской стране 20-х годов товары было некому производить и покупать в объемах, которые позволили бы накопить средства для развития промышленности. Откуда же взять инвестиции? Советские экономисты нашли решение, прежде неведомое. Об этом чуть позже.
Каковы главные опоры той экономической системы, которую тогда заложили и потом стали называть социализмом? Для подробного анализа надо бы многотомную энциклопедию написать. Поэтому попытаемся отметить лишь самое оригинальное и удивительное. В книге «Экономика Сталина» Валентин Катасонов называет два десятка таких опор:
1)общенародная собственность на средства производства; 2) решающая роль государства в экономике; 3) использование кооперативной формы хозяйства и мелкотоварного производства в дополнение к государственным формам хозяйства; 4) централизованное управление; 5) директивное планирование; 6) единый народнохозяйственный комплекс; 7) мобилизационный характер; 8) максимальная самодостаточность; 9) ориентация в первую очередь на натуральные показатели; 10) ориентация на снижение себестоимости продукции; 11) периодическое снижение розничных цен; 12) ограниченный характер товарно-денежных отношений; 13) одноуровневая модель банковской системы и ограниченное количество банков; 14) двухконтурная система внутреннего денежного обращения; 15) ускоренное развитие отраслей, А по отношению к Б; 16) приоритет оборонной промышленности как гарантии безопасности страны; 17) государственная монополия внешней торговли и валютная монополия; 18) замена конкуренции социалистическим соревнованием; 19) сочетание материальных и моральных стимулов труда; 20) недопустимость нетрудовых доходов и сосредоточения избыточных материальных благ в руках отдельных граждан; 21) обеспечение жизненно необходимых потребностей всех членов общества и неуклонное повышение жизненного уровня.
Сложновато? Сгруппируем и выделим главные начала, на которых коротко остановимся.
Самодостаточность экономики.
Централизованное управление экономикой.
Единый народно-хозяйственный комплекс.
Ускоренное развитие отраслей группы, А относительно отраслей группы Б.
Директивное планирование.
Государственная монополия внешней и валютной торговли.
Двухконтурная система внутреннего денежного обращения.
Ориентация на натуральные показатели.
Снижение себестоимости продукции.
Мотивация социалистическим соревнованием.
Все равно, сложно? Упростим до буквально одной идеи.
Вся экономика превратилась в единый народно-хозяйственный комплекс, в своеобразную корпорацию СССР, выпускающую полный спектр необходимой гражданам продукции. По Аристотелю - коллективное ведение общего «дома».
Этот комплекс управлялся из единого центра, его работа оценивалась в основном по натуральным показателям, одним из которых было снижение себестоимости продукции, и он защищался от мировой экономики надежным барьером. Этому комплексу ставилась сверхзадача, совершенно не связанная с экономической эффективностью - создать для граждан государства достойные условия жизни, возможности для роста, образования и развития.
Собственно экономика оказывалась не самоценной, как в капстранах, а обеспечивающей сферой жизни народа.
А И Б СИДЕЛИ НА ТРУБЕ
Советское государство с первых лет столкнулось с жесточайшей экономической блокадой стран Запада. Сначала Запад объяснял свою позицию нежеланием «советов» вернуть царские долги. Большевики согласились при условии компенсации собственных потерь от западной интервенции - тогда нашлись другие причины. Равноправное сотрудничество с Западом оказалось невозможно, и был выдвинут тезис о создании полностью независимой экономики. Главная трудность, как сказано выше, состояла в том, что Союз был чисто аграрным государством с очень слабой промышленностью. Требовались станки, машины, турбины, транспорт, тяжелая техника, но страна их не производила. Нужно закупать за рубежом. Но кредиты невозможны из-за «кредитной блокады». Вследствие «золотой блокады» бесполезно и золото. Оставалось одно средство оплаты, одна допустимая валюта - зерно. И полезно помнить, что основная причина голода конца 20-х - начала 30-х вовсе не в плохо проведенной коллективизации, а в преднамеренной политике западных стран, мечтавших заморить русский народ и заставить его отказаться от завоеваний Октября, прогнать власть большевиков.
Машины и технологии только в обмен на зерно. Выбора не было.
Голодная гибель сотен тысяч русских на их совести. Вот откуда «взялась» стратегия опережающего развития отраслей группы, А (тяжелого машиностроения) относительно отраслей группы Б (легкая промышленность). От безальтернативности. Иначе заморят.
Из тысяч промышленных предприятий, построенных за неполные три пятилетки, полсотни представляли собой промышленные гиганты: Уралвагонзавод, Уралмаш, ДнепроГЭС, Турксиб, металлургические заводы в Магнитогорске, Липецке и Челябинске, Новокузнецке, Норильске, тракторные заводы в Сталинграде, Челябинске, Харькове, автомобильные ГАЗ и ЗИС и другие.
Был сформирован единый народнохозяйственный комплекс, создана мощная оборонная промышленность, построено большое количество предприятий-дублеров за Уралом, экономика полностью ориентировалась на внутренние ресурсы и не была обременена внешним долгом.
НЕ ПРОГНОЗ, А ЗАКОН!
Как говорилось выше, пути развития СССР были в фокусе большевистской власти с середины 20-х годов. Дискуссии вели ведущие ученые экономисты, а не партийные функционеры. Ставка в этом споре была простая - жизнь страны или ее смерть. Возможно, еще и поэтому многие проигравшие в спорах лично плохо кончили. На Руси у слова особая цена.
Разные группы отстаивали разные воззрения. Например, экономисты В. Базаров, В. Громан и Н. Кондратьев полагали, что индустриализация должна идти с учетом рыночных тенденций - без жестких, обязательных для выполнения планов. Хватит ориентировок Госплана, разработанных на основе прогноза (индикативное планирование). А вот ученые Г. Кржижановский, В.Куйбышев, С.Струмилин придерживались иной точки зрения: нужны долгосрочные цели и приоритеты индустриализации, достигаемые на основе жесткой плановой дисциплины (директивное планирование).
Дискутируя с оппонентами, один из разработчиков стратегии индустриализации академик Святослав Струмилин говорил: «Нам представляется, что наш перспективный план должен дать не сумму предвидений, а систему экономической политики, систему хозяйственных задач и предуказаний, выраженных в цифрах».
В сталинской модели речь идет именно о директивном планировании, при котором план имеет статус закона и подлежит обязательному исполнению, в отличие от индикативного планирования, популярного после Второй мировой войны в странах Западной Европы и Японии. Кстати, директивное планирование присуще теперь и крупным корпорациям, типа IBM, BritishPetroleum, GeneralElectric или Siemens. Гляди, дошло!
МОБ - И ВАСЯ!
Директивное планирование велось на основе так называемых межотраслевых балансов (МОБ), с помощью которых определялось, сколько продукции каждая отрасль должна поставить в другие отрасли экономики и, соответственно, получить от них для обеспечения своей работы. МОБ в своей базе ориентировался на натуральные показатели, а не стоимостные, то есть на количество выпущенной продукции каждого вида, а не их суммарную стоимость. А денежный учет велся исключительно по себестоимости, которую надлежало постоянно снижать. Ставился надежный барьер перерасходу государственных ресурсов, и создавалась основа для последующей политики снижения цен на потребительские товары, которая в свою очередь увеличивала товарное наполнение советского рубля и укрепляла его как валюту.
Показателей народно-хозяйственного планирования закладывалось много. В 1940 г. - 4744, в 1953 - 9490. Однако после смерти вождя верхам расхотелось слишком напрягаться. В 1954 - 6308, в 1957 - 3390, в 1958 - 1780. Конечно, это был тяжелый труд, и с появлением ЭВМ он мог быть облегчен. Тогда это бы был второй Космос. Но, к сожалению этого не случилось.
Основы МОБ были разработаны в 1923–24 годах в недрах Госплана и использовались для создания в процессе индустриализации межотраслевой кооперации. В 1931 году один из молодых советских экономистов 26-летний Василий Леонтьев сбежал в США, где переработал идею МОБ в систему стоимостных показателей и выдал за свое открытие, которое под название «расходы - выпуск» стало использоваться для прогнозирования развития отраслей западных экономик и в 70-е годы удостоилось Нобелевской премии. Ура! Молодец, Вася!
Система МОБ по-своему успешно использовалась в 70-80-е годы экономическими гигантами японскими торговыми домами Mitsubishi, Mitsui, Sumitomo, Marubeni, Itochu и пр. Тысячи их поставщиков планировали и осуществляли свою работу так, чтобы во всей цепочке создания продукта отсутствовали межфирменные накрутки. Комплектующие домам поставлялись по себестоимости, что позволяло тем продавать конечную продукцию на мировом рынке существенно дешевле конкурентов. А минимальная прибыль распределялась между всеми участниками пропорционально вкладу. Правда, японцы никогда не признавались, что придумали эту систему не сами. Конечно, сами.
ДВУХКОНТУРНЫЙ СТАРИК ХОТТАБЫЧ
В рыночной теории известно уравнение MV=PQ. Денежная масса, находящаяся в обращении, должна соответствовать выпущенной продукции в денежном исчислении. Если денег больше, наступит инфляция, если меньше - спад производства. Вся производственная сфера в рыночной экономике оплачивается из средств, полученных от продажи потребительской продукции, она всегда основана на личном потреблении. Так было и при НЭПе.
Известный исследователь Юрий Емельянов пишет: «К концу 1924 года промышленность страны производила крайне мало и лишь самую примитивную продукцию. Металлургия могла обеспечить каждое крестьянское хозяйство России лишь 64 граммами гвоздей ежегодно. Если бы уровень развития промышленности и впредь оставался на таком уровне, то крестьянин, купив плуг и борону, мог бы рассчитывать приобрести себе эти предметы еще раз только в 2045 году» . Рывок начался в 1929 году. Во время первой советской пятилетки были созданы целые отрасли, прежде не существовавшие: станкостроительная, авиационная, химическая, производство ферросплавов, тракторостроение, автомобилестроение и др. Требовались мегаинвестиции. Но денег не было. В первый год пятилетки - 36% от потребности, во второй год - 18%. А к концу пятилетки - 0%. Однако, через 10 лет промышленное производство возросло почти в 4 раза. Какой же Старик Хоттабыч дернул волос из бороды, прошипел «трах-тибидох» и «подбросил деньжат» советской экономике?
Этого старика звали «двухконтурная экономика», то есть экономика с наличным и безналичным денежным обращением, с налом и безналом, разделенными непроницаемым барьером. Нал обслуживал покупательную способность граждан через розницу, безнал позволял наращивать производственные мощности, а значит, в конечном итоге повышать эту самую способность.
В наличном обращении находилось количество денег, соответствующее производимой массе потребительского товара и поделенное пропорционально трудовому вкладу на всех работающих. Произвела страна товаров на 1 миллиард - зарплата 10 рублей/чел., удвоила производство - зарплата удвоилась. В безналичном обороте использовалось количество рублей, соответствующее промышленному потенциалу, который возможно использовать одновременно. Сколько машино-часов, киловатт часов и человеко-часов страна в состоянии мобилизовать одновременно для промышленного строительства.
Двухконтурная денежно-кредитная система позволила стране в кратчайшие сроки пройти буквально вековой путь, проскочить, что называется, по обочине.
Известный казахстанский экономист Курман Ахметов пишет: «Созданная в СССР финансовая система не имела аналогов в истории. Она вступала в такой разительный контраст со всем опытом, накопленным экономической наукой к тому времени, что потребовалось идеологическое, а не научное обоснование ее внедрения… По существу, в СССР был разработан метод создания экономики, развитой больше, чем позволяет платежеспособный спрос населения» .
Плюсами такой системы были следующие:
Экономика освободилась от ограничения платежеспособным спросом;
Исключалось торможение развития из-за нехватки финансовых средств;
Уменьшалась ресурсоемкость промышленности;
Появлялась возможность концентрации усилий и средств на ключевых направлениях.
Если быть честным, безналичные деньги брались почти из воздуха. Они были не деньгами как таковыми, а лишь учетными единицами планирования и обмена.
Скажем, требуется построить завод. Предприятие получает «безналичный» кредит и расплачивается с поставщиками оборудования, строителями, энергетиками, транспортниками и пр. Наличные деньги ходят независимо от безналичных и используются только на зарплаты. Предприятие заработает и начнет выпускать вполне себе реальную продукцию, поставляя ее также по безналу другим предприятиям и возвращая безналом же кредит государству. Получается волшебно - реальных денег не вложено, а на выходе целый завод с реальным выпуском. Пузырь, который не лопнул, а парит как дирижабль.
Хочется вспомнить о таком советском изобретении, как общественные фонды потребления, из которых государством оплачивалось бесплатные для нас жилье, образование, медицина, спорт, дошкольные учреждения, дома отдыха и пансионаты, пенсии, стипендии и многое другое. Так вот именно двухконтурная денежная система позволила в значительной степени реализовать социально-уравнительный потенциал данных фондов. Прямые и косвенные выплаты из них к 80-м годам достигли 40–50% от заработной платы.
ЛОВУШКА ДЛЯ ОХОТНИКОВ
100 лет назад 22 апреля 1918 года вышел Декрет Совнаркома об установлении государственной монополии внешней торговли (ГМВТ). Это означало, что государство становится единственным продавцом любой продукции советских предприятий на международных рынках и единственным покупателем зарубежной продукции, монопольно продающим ее на внутреннем советском рынке. Или единственным буфером между советскими предприятиями и зарубежными компаниями. Когда потом западные страны изложат какие-то политические мотивы экономической блокады СССР, на деле будут иметь в виду лишь один советский «грех» - ГМВТ. «Кредитная блокада», «золотая блокада» - это все из-за нее, родимой. И легенда о безудержном росте экономики Российской империи имеют ту же подоплеку - западному капиталу в империи без ГМВТ было так сытно и вольготно, что он бы эти времена длил и длил, ел бы и ел.
ГМВТ имела две главные функции: 1) защитную - защитить нарождающуюся молодую советскую экономику от стихии мирового рынка, от гигантских западных монополий; 2) созидательную - подчинить внешнюю торговлю решению задач социалистического строительства, эффективному выполнению планов развития народного хозяйства.
Некоторые темпераментные экономисты мечтают о возвращении ГМВТ ridenow. Однако они не учитывают, что для ее осуществления необходимы три условия:
Политическая власть находится в руках сил, ориентированных на создание сильного государства с социалистической экономикой;
Национализированная крупная промышленность и централизованное управление экономикой;
Государственная валютная монополия.
Так что с ridenow придется повременить.
Но не только на Западе внешняя торговля «советов» вызвала бурную реакцию, она накалила весь руководящий аппарат большевистской партии. Кроме небольшой группы Ленина и Сталина, остальные категорически возражали против госмонополии, пытаясь оставить хоть крохотные лазейки для проникновения зарубежного капитала и зарубежных товаров на советский рынок. Неустойчивые были товарищи, с буржуазинкой, с гнильцой.
Вот какую интересную отповедь дал Владимир Ильич общепартийному любимцу Николаю Бухарину, когда тот предложил вследствие принятия НЭПа ограничить ГМВТ, заменив ее таможенными пошлинами:
«Бухарин не видит, - это самая поразительная его ошибка, - что никакая таможенная политика не может быть действительной в эпоху империализма и чудовищной разницы между странами нищими и странами невероятно богатыми. Несколько раз Бухарин ссылается на таможенную охрану, не видя того, что в указанных условиях полностью сломить эту охрану может любая из богатых промышленных стран. Для этого ей достаточно ввести премию за ввоз в Россию тех товаров, которые обложены у нас таможенной премией. Денег для этого у любой промышленной страны более чем достаточно, а в результате она сломит нашу туземную промышленность наверняка. Поэтому все рассуждения Бухарина о таможенной политике на практике означают не что иное, как полнейшую беззащитность русской промышленности и прикрытый самой легкой вуалью переход к системе свободной торговли… Ни о какой таможенной политике сейчас, в эпоху империализма, не может быть и речи, кроме системы монополии внешней торговли… На практике Бухарин становится на защиту спекулянта, мелкого буржуа и верхушек крестьянства против промышленного пролетариата, который абсолютно не в состоянии воссоздать своей промышленности, сделать Россию промышленной страной без охраны ее никоим образом не таможенной политикой, а только исключительно монополией внешней торговли. Всякий иной протекционизм в условиях современной России есть фиктивный, бумажный протекционизм, который ничего пролетариату не дает» .
15 декабря 1991 г. ГМВТ ликвидировали, и слова Ильича тут же стали сбываться. Например, питерская Невская Косметика сразу ощутила могущество западных монополий, запущенных гайдаро-чубайсами на увлекательное охотничье сафари в российскую розничную саванну - Procter&Gamble, Unilever, Henkelи пр. Они опустили оптовые цены на парфюмерно-косметические товары ниже себестоимости российской продукции, непостижимыми премиями подкупили всю российскую розницу и спокойно наблюдали, как разоряются хилые российские конкуренты с суперкачественной продукцией. Года через полтора ловкие пройдохи взвинтили цены и оставили россиянам лишь одну альтернативу дорогущим «колгейтам-палмоливам» - дешевые и опасные индийские, болгарские или турецкие подделки.
ОДИН ПРОТИВ БРЕТТОН-ВУДА
Как известно, Советский Союз не ратифицировал Бреттон-Вудских соглашений, хотя участвовал в конференции. Вместо этого он занялся созданием альтернативной системы международных соглашений и платежей.
В 1949 году был создан Совет Экономической Взаимопомощи (СЭВ) и для него требовалось собственное расчетное средство, независимое от доллара. Им стал так называемый переводной рубль (ПР), введенный в 1964 в систему расчетов социалистических стран. Золотое содержание ПР было установлено в 0,987412 г чистого золота. Использовался он только для безналичных расчетов между странами СЭВ и служил средством балансирования торгового обмена между ними. Наличных ПР не существовало, и вне СЭВ ПР не использовался. Национальные валюты стран членов СЭВ не могли участвовать в межсэвовских расчётах, а ПР не мог использоваться во внутреннем обращении этих стран. Он помогал экономикам соцстран сохранять независимость от западных рынков, от международных кризисных процессов. Это был первый масштабный проект создания наднациональной денежной единицы. Другие наднациональные денежные единицы появились позднее. ПР находился в обороте с 1964 по 1990 год, сделок с его участием проведено на сумму, эквивалентную 6,25 трлн. долларов.
По существу, ранний советский опыт «надувания денежных пузырей» и МОБ с большим успехом был распространен на весь социалистический лагерь. Еще при Сталине, когда идея ПР разрабатывалась, к этой системе мечтали подключиться ряд западноевропейских стран, типа Финляндии и Греции, и десятки бывших колониальных, типа Индии и Индонезии - всего более полусотни. Но как-то очень вовремя для доллара Сталин вдруг умер, и число желающих резко уменьшилось.
Кстати о долларе и независимости. Комментируя отказ Броз Тито присоединиться к СЭВу и привязку югославского динара к доллару, Вождь Народов заметил: «…когда-нибудь Запад обвалит Югославию экономически и расчленит политически…»
ЕСЛИ ЛЕЖИТ ПЛОХО
Несмотря на большие потери социалистической экономики, понесенные вследствие ошибок Хрущева, реформы Косыгина-Либермана, охранительной политики Брежнева, социализм на 70–80% сохраненный успешно добрался до конца 80-х. И прекрасно работал бы дальше, если бы не один ставропольский тракторист с пиццей на голове.
Так же было и с экономикой социализма. Она породила глобальные концепции, модели, не достигшие и малой доли истинной гениальности советской экономики, но застолбившие себе местечко в учебниках по управлению.
Мы уже упоминали о «великом экономисте» Василии Леонтьеве, который «унес», то, что сумел понять и пересчитать на деньги - межотраслевой баланс. Вспомним мощного ученого Николая Кондратьева, чьи сильные, но спорные идеи были забракованы в СССР. А вот для Запада он гений, разработавший теорию технологических циклов. Идея сомнительная, но для них и такая сойдет. Сегодня устами либеральных экономистов из каждого утюга выплевывается густой пар суждений о грядущих пятых и шестых экономических укладах, как раз накануне полного краха мировой экономики. Если мы упоминали о японских торговых домах, похожих на наши вертикально интегрированные предприятия, то грех не помянуть и такое японское чудо, как концерн «Toyota». Чудесен он созданием уникальной системы совершенствования технологий производства - каждый рабочий на своем месте искал возможность улучшений. В результате 2 млн. предложений в год. Прямо как в СССР, где, начиная с 20-х годов, на всех предприятиях страны действовали миллионы изобретателей, вносивших рацпредложения на регулярной основе под мощные пропагандистские марши и с бравурными отчетами в газетах.
Сегодня наши чиновники любят козырнуть словом «кластер». Как же, красивое иностранное слово, придуманное гуру теории конкуренции Майклом Портером в 90-е годы и означающее пул согласованно действующих компаний из смежных отраслей в географически ограниченном месте. Сказал - и во рту сладко. Их любимый пример - Кремниевая долина. Но они могли бы не искать в далекой Калифорнии, а вспомнить про Дубну, Арзамас-16, Новосибирский Академгородок, Звездный городок и сотни других «кластерных проектов», существующих и поныне.
Но это хотя бы попытка из больших советских идей сделать свои маленькие, складненькие. А вот с «пузырями» получилось некультурно. Если из условных, виртуальных, несуществующих советских безналичных денег Союз создавал целые реальные мощные отрасли, то англосаксы, напротив, из виртуальных несуществующих отраслей поднаторели создавать реальные, но необеспеченные финансовые пузыри. Надуют - лопнет, надуют - лопнет. Вся морда в пене.
P.S.: «Вопреки широко распространенным заявлениям, историческое развитие советской экономики является одним из величайших успехов, достигнутых в двадцатом столетии. СССР оказался одной из двух стран мира, стремительно прорвавшихся в группу развитых в промышленном отношении: вторая страна - Япония. Это позволило Советскому Союзу ликвидировать нищету, обеспечить создание служб социального страхования, одну из самых всеобъемлющих систем социального обеспечения в мире, достичь высокого уровня образования и здравоохранения, создать мощнейший военный потенциал, сравнимый с потенциалом США. И все это, несмотря на блокаду в технологической области со стороны западных стран, от чего Япония, кстати, не страдала. В этих условиях развитие СССР является одним из крупнейших экономических достижений в мировой истории» («Economist»)
В общем, пора заканчивать с этой хрематистикой и начинать заниматься собственным домом.
Владимир Терещенко
Автор Владимир Михайлович Терещенко - маркетолог, специалист по управлению, яркий публицист и просветитель. Автор двух авторитетных книг по маркетингу и более сотни статей.
Обсуждение публикации в
Знаете ли Вы, что в 30-40-е годы советское общество предложило миру социально-экономическую новацию, на основе которой уже 50 лет работает практически 85% западной экономики? А Вы в курсе, что именно эта советская новация обеспечила Западу победу над СССР в Холодной войне и научное и экономическое лидерство в современном мире? И кстати, Вы знаете, что руководство СССР отказалось от этой новации в 60-х годах?
При обсуждении советской экономики у большинства всплывают образы очередей, дефицита товаров, маразматиков у руля страны и «сжирающего» все бюджетные деньги ВПК. А если учитывать то, чем вся эта эпопея для СССР закончилась, многие априори считают плановую экономику неэффективной, а социалистический способ производства – бредовым. Кто-то тут же обращает внимание на Запад и не понимая, как реально устроена тамошняя экономика, твердит, что нам нужен рынок, частная собственность и прочие блага «цивилизованного» мира. Однако здесь есть некоторые очень интересные нюансы, о которых я и хочу Вам рассказать.
К сожалению, уместить все в один пост у меня не получилось, поэтому сначала предлагаю рассмотреть те базовые (и мало кому известные) экономические постулаты, на которых строилась эта самая новация «сталинской экономики» (1928-1958 гг.)
По традиции, некоторые выводы даю в самом начале:
Нельзя рассматривать советскую экономику как единое целое. Хронологически и логически она делится на несколько этапов: а) военный коммунизм; б) НЭП; в) сталинская экономика; г) реформы Косыгина-Либермана; д) ускорение и перестройка.
В основе сталинской экономики (помимо обобществления собственности и системной меры в виде труда) лежали закон вертикальной интеграции, обобществление добавленной стоимости и повышение благосостояния граждан.
Главная цель социалистического способа производства – повышение благосостояния граждан. Капиталистического – максимизация прибыли в единицу времени.
При социализме добавленная стоимость обобществляется. При капитализме – присваивается отдельными людьми или группами людей.
Советское экономическое чудо
Начать стоит с того, что советский период истории экономики нашей страны распадается на несколько этапов. И это были настолько различные этапы, что надо говорить не вообще о советской экономике, а о моделях экономики отдельных периодов. Данный факт очень важно понимать. Ведь у нас многие считают, что все, что было после НЭПа, - это продолжение сталинской индустриализации и коллективизации. А это в корне неверно, т.к. сталинская экономика - это только часть советской экономики. Также как частью советской экономики были ускорение и перестройка при Горбачеве. И ставить знак равенства между экономикой Сталина и экономикой Горбачева, как минимум опрометчиво.
Изначально (и не от хорошей жизни) большевикам пришлось пойти на прямое распределение продуктов без использования денег, что ознаменовало переход к политике военного коммунизма. Длился этот период с января 1918 по март 1921 года. Поскольку военный коммунизм не отвечал задачам хозяйственного строительства в мирных условиях, а Гражданская война шла к своему логическому завершению, с 14 марта 1921 года началась новая фаза, получившая название НЭП. Разбирать её, как и предыдущий этап, я не буду, а лишь обозначу, что НЭП фактически завершился к 1928 году.
Подробнее мы остановимся на следующей фазе – сталинской экономике, которая охватывает период с 1928 по 1958-е годы. Рассмотреть этот период подробно я хочу по нескольким причинам.
Во-первых, в общественном представлении он самый противоречивый. Кто-то бесконечно любит всемирно известного эффективного менеджера, не особенно вдаваясь в конкретику того, что же и как он все-таки сделал. Ну а кто-то сетует на «миллионы расстрелянных лично Сталиным», указывает на бесплатный труд «50 миллионов заключенных ГУЛАГа» и утверждает, что именно эта усатая сволочь (Газзаев) виновата во всех проблемах современной России, т.к. свернула НЭП.
Во-вторых… а впрочем, смотрите на таблицы.
Как мы видим к 1928 г., после ПМВ, Гражданской войны, интервенции Антанты и НЭПа, российская экономика отставала от экономик западных стран больше, чем в 1913 г. Предельно четко и ясно сложившуюся ситуацию охарактеризовал Йося в феврале 1931 г.: «Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
В результате индустриализации в 1927–1940 гг. в стране было построено около 9000 новых заводов, общий объем промышленной продукции вырос в 8 раз, и по этому показателю СССР вышел на второе место в мире после США. В 1941 г. началась Великая Отечественная война, которую мы завершили в Берлине и… вышли на довоенный уровень производства к 1948 г., попутно кредитуя и отстраивая экономику будущих партнеров по ОВД (всю Восточную Европу). Напомню, что в ближайшие 10 лет мы помимо атомной бомбы, построили первую в мире АЭС, пяток ГЭС, взорвали водородную бомбу, запустили первый спутник, отгрохали более 600 предприятий в странах СЭВ, вырыли несколько каналов и так далее.
Повторюсь, после ВМВ мы вышли на довоенный уровень промпроизводства меньше, чем за 3 года. И это после почти 3-х лет жесточайшей оккупации. И без внешней помощи. Не знаю, у кого и как, а лично у меня всегда возникал вопрос, как нам это удалось? Если заложенная в 30-е и 40-е годы экономика была нежизнеспособна и неэффективна, как мы достигли таких показателей?
Предтеча вертикальной интеграции
В основе социалистической экономики, как мы знаем, лежит принцип обобществления средств производства. Плюс производственные отношения базируются на сотрудничестве и взаимной помощи (по крайней мере, так говорят). Об этом мы говорить не будем, т.к. тут много философии. А остановимся на том, что социалистическая экономика в т.ч. строится на основании закона вертикальной интеграции, согласно которому прибыль извлекается только из конечного продукта.
Вы спросите, что еще за закон такой? Приведу пример. У нас есть мебельное производство. Для того, чтобы собрать шкаф необходимо обработанное сырье (МДФ, стекло), фурнитура, сборка, доставка. В современной российской экономике всеми этими вещами обычно занимаются разные фирмы, которые никак друг с другом не связаны. Фирма Х поставляет стекло со свой наценкой в 10-15% (+ налоги), Фирма Х2 – МДФ с наценкой в 10-15% (+ налоги), Фирма Х3 – фурнитуру с наценкой (+ налоги) и т.д. В итоге себестоимость шкафа, который собирает и продает Фирма П, медленно, но верно растет. Ведь Фирме П приходится закупать все эти материалы, в которые уже заложили пару «концов».
Однако и это еще не все. Наш шкаф надо продать, и для этого он выставляется на подиуме в магазине, который принадлежит еще одной Фирме Г. Учитывая российскую специфику, магазин накручивает на шкаф еще 80-100%. В итоге, мы имеем шкаф ценой в 50 000 рублей при реальной себестоимости в 20 000 – 25 000 рублей. Для капиталистической экономики это нормальная ситуация, т.к. в ней каждое звено производства стремится извлечь максимальную прибыль в единицу времени.
Что мы имеем? Во-первых, у нас на конце цепочки сидит наглый дармоед, из-за которого цена шкафа удваивается. Он не прилагает никаких усилий. Он ничего не производит. Он тупо имеет сверхприбыль, из-за которой идет значительное удорожание продукции. Во-вторых, наша продукция становится неконкурентной по сравнению с, например, белорусской продукцией, где арендные ставки и зарплаты ниже, да и материалы дешевле. В-третьих, цена шкафа бьет по карману простых граждан и снижает их благосостояние. Ясное дело, что данная проблема касается не только шкафа, а всего и вся в нашей экономике.
А как данное производство могло бы быть организовано в вертикально-интегрированном комплексе? У нас бы так и остались все Фирмы Х, Х2, Х3 и т.д. Но они были бы объединены в рамках единого холдинга, в котором все промежуточные звенья передавали бы свою продукцию Фирме П по себестоимости. А Фирма П уже бы реализовывала свою продукцию с необходимой ей добавленной стоимостью. Никто бы не извлекал прибыль из промежуточного продукта и сырья. Вся прибыль шла бы от конечного продукта. Представляете, насколько бы увеличилась эффективность предприятия и экономики в целом?
Вы спросите, а на что тогда будут жить все фирмы в этой цепочке? Они же прибыль не извлекают. Все просто. Имея минимальные арендные ставки, которые перечисляются в пользу гос-ва, и дешевое сырье, добавленная стоимость от конечного продукта будет перераспределяться по всему холдингу.
Вы скажите, что прибыли может банально не хватить. Это не так. Поясню на простом примере. 1000 семян салата стоят 5 рублей. 75-80 % этих семян прорастут в здоровое растение, за которое в рознице можно будет выручить от 60 до 150 рублей. 1 семечко способно принести выручки в 12 000 раз больше, чем его себестоимость. Ощущаете разницу? Подумайте сами, что лучше для экономики страны – продать 100 тонн алюминия по 60 рублей за килограмм или сделать из него 1 Ил-78 за 3,5 миллиарда рублей? Где Вы заработаете больше?
Так что, куда более выгодно производить продукцию высоких переделов, чем торговать сырьем. Ведь её добавленная стоимость в десятки, а иногда и в сотни раз больше. Плюс при её создании запускается мультипликационный эффект. Ведь для постройки одного самолета работает порядка 90-100 смежных предприятий. А это рабочие места. И это – спрос на квалифицированные кадры, что неизбежно влечет за собой инвестирование в науку и образование.
Для лучшего понимания, что значит вертикальная интеграция для экономики, науки и обороноспособности государства приведу такой пример. В рыночной экономике есть виды деятельности, которые «архинерентабельны». К примеру, производство космических аппаратов. (Да и вообще космос сам по себе особых денег не приносит, если только Вы не спутники связи и навигации туда отправляете). Если предельно все упрощать, то его можно разделить на 3 части: 1-ую, 2-ую и 3-ью двигатели, ракеты-носители, орбитальные-корабли. По отдельности, как показала практика, выживают только двигатели.
НПО "Энергомаш" активно задвигает РД-180 и НК-33 всяким Локхидам с Мартинами и Боингам и за счет этого здорово живет. РКК "Энергия", которая разработала космические корабли Союз, Прогресс и Буран, плавно загибается, благо буржуям средства доставки не уперлись. Не лучше история и с ЦСКБ-Прогресс. Аналогии можно провести с нашей гражданской и военной авиацией. Та же самая песня была в 2008-2009 годах в Пикалево на цементных заводах. Зная итог, думаю вы сможете ответить на вопрос, насколько полноценна теория о санирующей функции рынка, благодаря которому отмирают «неэффективные» компании.
А будь это вертикально-интегрированный комплекс, то велика вероятность, что все было бы хорошо. Низкая рентабельность одних производств компенсировалась бы за счет синергии с другими, т.к. на конце цепочки был бы качественный продукт с высокой добавленной стоимостью. В итоге: у страны была бы полноценная космическая программа и новые производства; у науки - стимул к развитию; у людей - работа. Или Вы считаете, что космическая программа нам нахер не нужна?
Сделаю небольшую ремарку. В 30-50-е годы закон вертикальной интеграции еще не был претворен в жизнь целиком и полностью. У промежуточных цепочек еще была возможность получать минимальную прибыль (3-4%), да и вся добавленная стоимость сразу же присваивалась обществом. Более того, тогда и не существовало такого понятия, как вертикальная интеграция. Открытие и научное обоснование его сделал коллектив ученых во главе с профессором МГУ С.С. Губановым в 90-х годах, при изучении советской экономики того времени.
Ну а руководство СССР еще в 60-е годы решило отказаться от данного пути развития. Сначала мы разбили производственные цепочки, разрешив им извлекать максимальную прибыль на каждом переделе. Потом в 90-е взяли курс на полную децентрализацию с тотальной приватизацией. Т.е., во главу угла мы поставили не эффективность экономики страны в целом, а эффективность отдельных предприятий.
А знаете ли вы какую структуру имеют Самсунг, Циско, Мелкософт, Тойота, Фольксваген, Эппл, Дженерал Электрик, Шелл, Боинг и т.д? Знаете ли Вы чему обязаны сегодняшним экономическим лидерством США, Германия, Япония, КНР? В 1970 г. крупные западные вертикально интегрированные корпорации обладали 48,8% совокупного капитала, 51,9% - прибыли; в 2005 г. их доля поднялась, соответственно, до 83,2 и 86%. Сопоставима также их доля в экспорте, накоплениях, НИР и НИОКР, инновациях. Это и не удивительно, ведь они концентрируют в себе лучшие производственные, технологические, исследовательские и управленческие ресурсы. Безлимитные кредитные линии, лобби в правительствах.
В развитых странах полностью господствует экономика корпораций, а не малых предприятий, которые нам успешно навязывают. Все их крупнейшие компании функционируют на основе закона вертикальной-интеграции, на которой строилась сталинская экономика и от которой мы отказались.
Добавленная стоимость
Однако вернемся в сталинский СССР. Помимо закона вертикальной интеграции в СССР (и это очень важно) обобществлялась… добавленная стоимость. Да, добавленная стоимость – святая святых капитализма, ради которой он и существует, обобществлялась. Если в капиталистической экономике вся прибыль присваивалась отдельным капиталистом или их группой, а общество получало хрен по всей морде, то в СССР она обобществлялась и шла на снижение себестоимости продукции, капитальные инвестиции, бесплатные общественные блага (бесплатные медицина, образование, спорт, культура, компенсации авиа- жд- перевозок). Т.е., она шла на повышение благосостояния граждан. Ведь целью социалистической экономики является повышение благосостояния граждан, а не максимизация прибыли.
Как это работало? Вернемся к нашей мебельной фабрике. Профильное министерство совместно с отраслевыми комитетами и конкретными предприятиями формировало план, в котором определялся ряд целевых показателей (около 30), в т.ч. объем выпускаемой продукции и её цена. Дальше запускался производственный процесс.
Весь процесс ценообразования выглядел так. Предприятие-1 (П-1) продавало промежуточную продукцию (например, МДФ) Предприятию-2 (П-2) по цене, которая состояла из себестоимости + 3-4% прибыли П-1 (p1). Данную прибыль П-1 использовало для премирования сотрудников, оплаты их отпусков, улучшения их материального положения. Также с этой прибыли государство взимало налог.
П-2 после необходимых манипуляций с товаром (сделало шкаф из МДФ) отдавало его на реализацию через систему государственной торговли по цене p1 + себестоимость +3-4%. Эта цена называлась оптовой ценой предприятия (p2). Дальше на эту p2 государство накладывало так называемой налог с оборота. Налог с оборота – это и была та самая добавленная стоимость, которая присваивалась в пользу всего общества. Получалась оптовая цена промышленности (p3). Ну и сверху на эту цену накладывались 0,5-1%, из которых финансировалась деятельность системы государственной торговли. В итоге, р3 + 0,5-1% называлось розничной ценой.
Например, сделали мы холодильник. Его себестоимость + наша прибыль в 3% – 10 рублей. Государство наложило на него налог с оборота в 25 рублей + 50 копеек ушло на обеспечение системы торговли. Итого розничная цена холодильника – 35,5 рублей. И эти 25 рублей налога с оборота пошли не кому-то в карман, а всему обществу.
Т.о., хозяйственные ячейки получали минимум прибыли, которая шла на материальное поощрение работников ячейки. Основная же часть добавленной стоимости через налог с оборота обобществлялась и шла на бесплатное образование, жилье, медицину, спорт, отдых, компенсацию ж/д и авиаперевозок. А также на модернизацию основных фондов и средств производства, строительство новых предприятий и реализацию инфраструктурных проектов. Напомню, что станки, земля, здания и т.д. не принадлежали отдельным предприятиям, а были в собственности народа. Как видите, никаких личных самолетов, десятка личных авто, замков и элитных проституток. Все – людям.
Повышение благосостояния граждан
Так как целью социалистической экономики было увеличение благосостояния граждан, то в приоритете у гос-ва и предприятий было обеспечить людей всем необходимым. Сначала – это были работа и продукты питания. Далее – одежда и жилье. Потом – медицина, образование, бытовая техника. Систему интересовала не прибыль, а кол-во продукции.
Например, появились холодильники. Принято решение: включить холодильники в список предоставляемых населению товаров. Это означало, что размещались планы на разработку моделей холодильников и строительство заводов по их производству. На этапе освоения производства – вполне естественно – холодильников не хватало. Возникал дефицит. Но по мере развития производство выходило на плановый уровень и дефицит исчезал. Зато появлялся новый товар – телевизоры и цикл повторялся.
Однако благосостояние граждан повышалось не только за счет увеличения валовых показателей. Важную роль играло снижение себестоимости продукции. Например, шкаф имеет себестоимость в 10 000 рублей и оптовую цену предприятия в 10 500 рублей. Как увеличить прибыль предприятия при плановых ценах? Есть 2 пути: а) снизить себестоимость; б) увеличить количество произведенной продукции.
Т.е., если в первый год прибыль с одного шкафа составила 500 рублей, то, допустим, во второй год коллектив смог снизить себестоимость до 9000 рублей и произвел сверх плана еще несколько шкафов. В итоге, прибыль предприятия увеличилась минимум на 1500 рублей. Однако, чтобы коллектив предприятия не зажрался, государство ежегодно пересматривало цены в сторону их понижения. В итоге, продукция постепенно дешевела, а значит и уменьшались расходы граждан на её приобретение. Фактически, шла конкуренция за снижение себестоимости продукции и за внедрение методов повышения эффективности производства.
Главной целью сталинской экономики было улучшение благосостояния населения, которое состояло из: а) постоянного и планового снижения себестоимости продукции; б) расширение бесплатных общественных благ; в) уменьшения рабочего времени граждан. И данная цель достигалась путем повышения общей эффективности народного хозяйства, а не отдельных его предприятий.
Советская экономика вышла на довоенный уровень производства к 1948-1949 годам. Однако было очевидно, что бесконечно заниматься производством средств производства (категория А) невозможно. Более того, это противоречило самой идеи социализма. Ведь максимальное удовлетворение постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества требовало производства товаров категории Б (потребительских товаров). Эту проблему необходимо было решать. Причем решать с учетом начала нового витка научно-технического прогресса. Все это требовало совершенствования работы социалистической экономики и смены приоритетов её развития.
Так как же изменилась советская экономика после смерти Сталина? Какие решения принимали советские руководители? И каким они видели будущее СССР?
И снова выводы:
С 60-х годов экономика СССР целенаправленно уходила от плановой системы к бесплановой, что привело её сначала к капиталистическому хозрасчету, а затем и к полной дезорганизации.
Социалистическая экономика (1928-1953) ставит во главу угла эффективность народного хозяйства всей страны. «Ревизионистская» экономика – эффективность отдельного предприятия.
Ключевая причина развала СССР – рост неподконтрольной бюрократии и её стремление к сохранению и расширению своих привилегий.
Хрущев: МТС, целина, совхозы
Отправной точкой фундаментальных изменений социалистической структуры Советского Союза стал XX съезд партии 25 февраля 1956 года. На нем Хрущев оклеветал Сталина и основополагающие идеи социализма. Этот съезд – отправная точка для критики советского строя. Этот съезд – начало реставрации капитализма в СССР. Этот съезд – начало подрыва СССР изнутри. Этот съезд – до сих пор источник грязи для борьбы с идеями социализма и коммунизма, и просто для критики нашей страны.
Т.к. тема поста касается только экономики и производственных отношений, мы не будем рассматривать на конкретных примерах, как ХХ съезд повлиял на идеологию, внутрипартийную борьбу, внешнюю политику, отношение к политзаключенным и т.д., а сразу перейдем к инициативам Хрущева.
Основная деятельность Хрущева была сосредоточена на сельском хозяйстве. Причина: он считал себя большим специалистом в данном вопросе. Какие же решения принял наш агроном? Прежде всего, стоит сказать о реформе МТС (1957-1959 годы). МТС – это машинно-тракторные станции, которые обрабатывали землю и снимали урожай в колхозах.
При Сталине колхозы и совхозы не имели своей тяжелой техники: тракторов, комбайнов, жаток, автомобилей и т.д. И Сталин настаивал на том, что их ни в кое случае нельзя передавать колхозам. Вот что он писал в 1952 году: «... предлагая продажу МТС в собственность колхозам, т.т. Санина и Венжер делают шаг назад в сторону отсталости и пытаются повернуть назад колесо истории... Это значит вогнать в большие убытки и разорить колхозы, подорвать механизацию сельского хозяйства, снизить темпы колхозного производства». Подобный опыт имел место быть в начале 1930 года, когда по предложению группы ударников-колхозников им передавали в собственность технику. Однако первая же проверка показала нецелесообразность этого решения и уже в конце 1930 года решение было отменено.
Почему МТС нельзя передавать в собственность колхозам? Здесь можно привести несколько доводов. Во-первых, эффективное использование техники. Допустим, что среднему колхозу достаточно одного комбайна, чтобы успеть снять урожай. Но никакой колхоз не рискнет ограничиться одним комбайном, поскольку в случае его поломки ничего хорошего не произойдет. Урожай погибнет. А кому-то придется отвечать за срыв уборной. Поэтому такой колхоз купит для подстраховки 2 комбайна. Т.о., если сталинская МТС обслуживала 100 колхозов, то после передачи техники придется иметь в сумме 200 комбайнов. Сталинская же МТС при резерве в 10-15% могла иметь всего 110-115 комбайнов и справляться с уборкой урожая во всех 100 колхозах.
Что это значит? Формально у нас наметится небывалый рост производства тракторов. Все это найдет отражение в цифрах официальной статистики. Будут сделаны далеко идущие выводы о росте и эффективности всех и вся. Но по факту – это неэффективное расходование средств, которые могли бы пойти, например, на строительство школ и больниц. Плюс надо понимать, что Хрущев заставил колхозы МТС выкупить, а это не только серьезные единовременные затраты, но еще и статья в бюджете (технику ведь надо содержать и модернизировать). А как колхозам покрыть такие убытки? Только повышением цен на конечную продукцию.
Раньше государство могло ценами заставить МТС снижать затраты на обработку земли. Рост количества техники у МТС и неоправданный рост стоимости этой техники сказывался на затратах МТС и их прибыли. Увеличить они её могли лишь повысив свою эффективность и эффективность своей техники. Т.е., они были экономическим контролером заводов сельхозмашин: не давали тем производить неэффективную технику, а всей техники производить больше чем надо. А с ликвидацией МТС производство сельхозмашин в СССР начинало бессмысленно увеличиваться, увеличивая стоимость продуктов питания.
Второй и куда более важный момент – с передачей в собственность МТС колхоз фактически становится независимым производителем. Это нарушение одного из основополагающих принципов социалистической экономики. Ведь при таком сценарии колхозы становятся владельцами средств производства. Т.е. они попали бы в исключительное положение, какого не имело в стране ни одно предприятие. Это еще больше отдалило бы колхозную собственность от общенародной собственности и привело бы не к приближению к социализму, а наоборот, к удалению от него. Колхоз становился независимым производителем. А какая мотивация у независимого производителя? Только прибыль. И логично предположить, что такой колхоз начнет диктовать свои условия по ценам на продукцию и по её объему.
В письме Саниной и Венжеру Сталин указывал на то, что нужно постепенно выключать излишки колхозного производства из системы товарного обращения и включить их в систему продуктообмена между государственной промышленностью и колхозами. В итоге, все сделали наоборот.
Следующей инициативой Хрущева, выдвинутой в декабре 1958 года, стало урезание личных подсобных хозяйств. Формально практически все сельское население страны было объединено в коллективные хозяйства. Но на деле лишь 20% дохода крестьяне получают от работы в колхозе, а остальная прибыль приходит из «серого» сектора – от торговли неучтенной продукцией, произведенной колхозниками в личных подсобных хозяйствах, и ее продажи государственным заготовителям. В итоге, Хрущев обвинил Маленкова в сочувствии мелкобуржуазным тенденциям в сельском хозяйстве, добился его отстранения и провел еще одну реформу.
В чем логика данной реформы? В «Анти-Дюринге» Энгельс писал, что в ходе пролетарской революции все средства производства должны быть обобществлены. Это необходимо сделать, чтобы устранить товарное производство. В принципе, это правильное решение, но есть один нюанс. Энгельс, говоря о ликвидации товарного производства, имеет в виду такие страны, где капитализм и концентрация производства достаточно развиты не только в промышленности, но и в сельском хозяйстве. Такой страной, на момент написания «Анти-Дюринга», была лишь Великобритания.
Ничего подобного не было ни во Франции, ни в Голландии, ни в Германии. Да, капитализм в деревне развивался, но он был представлен классом мелких и средних производителей в деревне. Про нашу страну и говорить не приходится. Курс на «фермерские хозяйства» был взят только при Столыпине за пару лет до Первой Мировой Войны. Что было дальше вы и сами знаете.
В сентябре 1952 года в «Экономических проблемах социализма в СССР» Сталин писал: «Нельзя также считать ответом мнение других горе-марксистов, которые думают, что следовало бы, пожалуй, взять власть и пойти на экспроприацию мелких и средних производителей в деревне и обобществить их средства производства. На этот бессмысленный и преступный путь также не могут пойти марксисты, ибо такой путь подорвал бы всякую возможность победы пролетарской революции, отбросил бы крестьянство надолго в лагерь врагов пролетариата». Об этом же писал Ленин в своем кооперативном плане.
Интересны также данные, представленные в аналитической записке экономиста-аграрника Н.Я.Ицкова от апреля 1962 года. В ней указывается, что личные приусадебные хозяйства колхозников в конце 1959 года производили от 50 до 80% валовой продукции молока, мяса, картофеля и овощей, яиц колхозного сектора. Он утверждал, что государство не готово взять на себя снабжение населения, составляющее половину жителей страны. Почему Хрущев все это проигнорировал? Чем он руководствовался при проведении реформы?
Не была решена и зерновая проблема. Освоение целины противоречило решениям сентябрьского пленума 1953 года. Т.к. на нём принимались решения об интенсификации сельскохозяйственного производства, а распашка целины была экстенсивным методом ведения сельского хозяйства. Однако стоит признать, что среднегодовые сборы зерна за 1954-1958 годы все-таки выросли и составили 113,2 млн. тонн против 80,9 млн. в 1949-1953 годах. Продолжали они расти и в 60-е годы. Но на «освоение целины» накладывалась масса других решений (укрупнение колхозов, урезание подсобных хозяйств, паспортизация, передача МТС, волюнтаристские решения о том, что и где сажать), которые не позволили в полной мере решить зерновой вопрос. Ситуация усугубилась и ростом урбанизации: за период с 60 по 64 год в города переселилось почти 7 миллионов человек. В этой ситуации целина не только не укрепила зерновой баланс страны, но и привела (наряду с другими факторами) к снижению производства и необходимости закупок зерна за рубежом.
Ревизионистский переворот: реформа Косыгина-Либермана.
олюнтаристские решения в аграрной сфере привели к тому, что в течение двух-трёх лет сельское хозяйство стало товарным. Себестоимость его резко выросла, что заставило в 1962 году впервые за послевоенные годы поднять цены на всю его продукцию. А в 1963 году кризис товарного сельскохозяйственного производства привёл к тому, что впервые после 1934 года СССР был вынужден начать закупки зерна за границей. Однако сельским хозяйством дело не ограничилось. Следующей «целью» реформаторов стала промышленность и система управления народным хозяйством.
Начало дестабилизации хозяйственных процессов в промышленности положила экономическая реформа 1957-1959 годов. Суть её можно свести к замене централизованной системы управления территориально распределенной системой. Ряд общесоюзных и союзно-республиканских отраслевых промышленных министерств были упразднены, их предприятия переданы в непосредственное подчинение совнархозов. Также была дестабилизирована функция планирования: перспективное планирование было передано Госэкономсовету, а текущее – Госплану.
Для лучшего понимания, что все это значило, поясню следующую вещь. Например, Вам надо провести автоматизацию всех рабочих мест в промышленности. Сделать Ваше производство капиталоемким и более эффективным. В масштабах экономики всей страны это даст колоссальный эффект: высвободится рабочая сила, можно будет сократить трудовой день при сохранении текущих зарплат, больше людей будут стремиться получить качественное образование, это будет стимулировать развитие науки и техники и т.д. Очевидно, что это работа не на один день. Для реализации всего этого Вам потребуется стратегия развития на 8-10 лет, а также возможность действовать в приказном порядке на благо всего народного хозяйства.
Подобная задача будет требовать вовлечения как капитала, так и труда большого количества предприятий. При этом предприятия не всегда заинтересованы в реализации таких инициатив. Причины могут самые разнообразные: нет капитала, нет кадров, нет времени, не заинтересованы и т.д. В итоге, перед Вам стоит дилемма: либо развитие экономики всей страны зависит от планов отдельных хозяйственных единиц (предприятий), либо развитие хозяйственных единиц будет согласовывать с интересами всей экономики.
В капиталистической системе (т.е., в современной экономике) все зависит от конкретных предприятий. Оно и понятно, т.к. в этой системе главным приоритетом является максимизация прибыли, а основной показатель – рост капитализации компаний. Благо отдельных компаний – это аксиома и священный закон. В советской системе до 1957 года в приоритете был рост благосостояния граждан, который был невозможен без развития всего народного хозяйства.
В 1957 году, внедряя систему совнархозов, Хрущев фактически поставил развитие экономики всей страны в зависимость от планов отдельных субъектов хозяйствования. Теперь планы спускались не от всесоюзных центральных министерств, а наоборот шли к ним. Фактически разработка плана стала начинаться на предприятиях, продолжаться в совете народного хозяйства и в Госплане конкретной республики и только потом она попадала в Госплан СССР. А к межотраслевым барьерам добавились и региональные.
Смог бы СССР разработать и воплотить в жизнь в 20-е годы план ГОЭЛРО, дожидайся он планов электрификации от каждого предприятия? Была бы проведена индустриализация, если бы руководство страны ждало бы планов от отдельных хозяйствующих субъектов? Как быстро была бы внедрена механизация сельского хозяйства, дожидайся СССР инициативы частников? Думаю, ответ очевиден.
Развитие экономики страны, рост благосостояния её граждан и научный прогресс возможны лишь при централизованном (гос-во, отраслевые и межотраслевые корпорации) накоплении и перераспределении ресурсов. Ни отдельное предприятие, ни отдельный совнархоз ничего подобного обеспечить не могут. Реформа 1957-1959 гг. увела планирование из области господства народнохозяйственных интересов в область господства интересов предприятий и интересов региональных элит.
Реформой 1957-1959 гг. был впервые поставлен вопрос о том, какие интересы будут господствовать в экономический политике государства – системы или элемента, целого или частного, народного хозяйства или отдельного предприятия. Окончательный ответ в пользу частного интереса был дан в 1965 году Косыгиным.
Косыгин прекрасно понимал, что страна успешно развивается только на бумаге. По факту, планы выполнялись лишь по «валу», а стоимость продукции росла, и качество её снижалось. Производители гнались за улучшением своих ведомственных показателей. Конечный потребитель и объемы реализованной продукции их мало интересовали.
В итоге решение было найдено – предприятия перевели на хозрасчет. Главными критериями эффективности предприятия стали показатели прибыли и рентабельности производства. Плановые показатели уменьшили с 30 до 9. Предприятиям позволили самим определять численность своих работников, оптовые цены, среднюю зарплату, привлекать для развития производства собственные средства и кредиты, создавать фонды материального поощрения. В общем, получилось типичное капиталистическое предприятие, но в социалистической системе.
Вновь невольно вспоминается Сталин: «Если взять рентабельность не с точки зрения отдельных предприятий или отраслей производства и не в разрезе одного года, а с точки зрения всего народного хозяйства и в разрезе, скажем, 10–15 лет, что было бы единственно правильным подходом к вопросу, то временная и непрочная рентабельность отдельных предприятий или отраслей производства не может идти ни в какое сравнение с той высшей формой прочной и постоянной рентабельности, которую дают нам действия закона планомерного развития народного хозяйства и планирование народного хозяйства, избавляя нас от периодических экономических кризисов, разрушающих народное хозяйство и наносящих обществу колоссальный материальный ущерб, и обеспечивая нам непрерывный рост народного хозяйства с его высокими темпами».
В результате же новой реформы во главу угла был поставлен краткосрочный интерес отдельных предприятий. А они были замотивированы лишь извлечением всеми возможными способами прибыли и увеличением фонда материального поощрения. Это неминуемо привело к инфляции, т.к. прибыль могла использоваться лишь для увеличения зарплаты. Зарплата росла, а товарное её обеспечение значительно отставало. Уже в середине 60-х стал формироваться «денежный навес», который обернется галопирующей инфляцией и деноминацией в 90-е.
Перевод предприятий на хозрасчет означал подчинение всего народного хозяйства интересам отдельных хозяйственных единиц. Мы откатились назад к 1921-1928 годам, когда в стране был НЭП, когда в промышленности и сельском хозяйстве действовал хозрасчет трестов и синдикатов. Т.е., «новаторская» реформа 1965-1967 годов по своей сути была возвратом к практике хозяйствования 30-летней давности.
Накрылась «медным тазом» и система снижения цен. В прошлый раз мы приводили пример со шкафом стоимостью в 10 000 рублей. В сталинской экономике, чтобы увеличить прибыль предприятия, необходимо было либо производить больше шкафов, либо снижать стоимость единицы продукции. «Косыгинская реформа» повернула все с ног на голову – теперь снижать себестоимость шкафа стало невыгодно. Ведь прибыль образовывалась как доля от себестоимости. Т.е., чем выше себестоимость, тем больше прибыль. 10% от 10 000 рублей – 1 000 рублей прибыли. А 10% от 15 000 рублей – 1 500 рублей прибыли. Значит, стремиться надо не к снижению, а к повышению себестоимости продукции. Любое снижение себестоимости – это удар по карману предприятия. Отсюда пошла, а затем и охватила всю экономику СССР, практика спекулятивного завышения цен и фальсификации продукции.
Хозрасчетные цены вырвались из-под контроля и государственного управления, они рушили управляемость и сбалансированность советской экономики, делали невозможным какое-либо планирование, искажали представления о приоритетах и перспективах развития страны, вели к наращиванию товарного дефицита и затруднениям на потребительском рынке. Экономика всей страны стала подчинена интересам краткосрочной прибыли, что неминуемо привело к её дезорганизации.
Но что еще важнее, был нанесен удар по демократии на производстве. Теперь абсолютно неважно, насколько ты компетентен. Неважно, какая у тебя производительность труда. Неважно, какие новшества ты можешь и готов привнести на производство. «Да всем насрать». Убив механизм снижения цен, пропала какая-либо мотивация работать лучше и больше. Пропала мотивация творить. Большинство стало заботиться о стабильной и спокойной работе с плановыми повышениями в должностях и окладах.
Зато стала появляться клановая замкнутость «красных директоров» и «бюрократии», заинтересованных в сохранении status quo. Они были той социальной базой, которая стояла за дальнейшую децентрализацию экономики, подчинение госплана договорам хозрасчетных предприятий, отмену налога с оборота и планового порядка изъятия прибыли предприятия в бюджет государства. Через 20-25 лет эти люди и их дети инициируют «ускорение» и «перестройку». А в 90-е станут сегодняшними олигархами, эффективными менеджерами и управленцами.
Последующие 15 лет до «ускорения» были ознаменованы нефтяным ралли. После войны Судного дня цены на углеводороды резко взлетели вверх. Это способствовало еще большей стагнации советской экономики. Рост нефтяных доходов скрывал реальные проблемы почти 15 лет. Однако в 80-е цены рухнули, а вместе с ними через несколько лет доломали и Советский Союз.
Секрет Сталинской экономики
Начиная с 60-х годов в СССР полным ходом шла реставрация капитализма. «Реформаторы» смогли подменить формулу развития формулой отката к «рыночным» основам, выдавая это за новаторство и путь к прекрасному завтра. Именно с 60-х годов начался период неэффективности и стагнации советской экономики. Но причиной стагнации был не «социалистический способ производства», который так активно поносится последние 25 лет. Причиной была дезорганизация народного хозяйства в угоду рыночной стихии. Именно начавшаяся децентрализация, переход к хозрасчету и максимизации хозрасчетной прибыли привели нас к 90-ым годам. А конечным пунктом всей этой эпопеи стала приватизация предприятий народного хозяйства, и последующая легализация частной собственности на средства производства, землю, предприятия и инфраструктуру.
После Октябрьской революции 1917 г. в российской экономической науке произошли существенные изменения. Господствующая идеология признавала подлинно научной только марксистско-ленинскую теорию. Все другие ранее существовавшие в отечественной науке направления не только объявлялись ложными, извращающими действительность, но и преследовались властями. Многие известные ученые были вынуждены покинуть страну, оставшиеся или встали на официально разрешенные позиции, или ограничили свои исследования чисто прикладными проблемами. Впрочем и это не гарантировало им защиту от дальнейших репрессий.
Таким образом, в СССР осталась только одна марксистско-ленинская экономическая наука. Однако внутри нее самой произошло разделение на своеобразные научные школы. Эти научные школы обладали рядом характерных признаков.
Во-первых, каждая из научных школ имела собственный объект и предмет анализа. Во-вторых, они обладали собственной методологией анализа. В-третьих, имели основоположников, учение которых признавалось всеми представителями данной школы – теорию мэтра можно было развивать только при сохранении основополагающих принципов и выводов. В-четвертых, существовала региональная специфика школы (например, московская, ленинградская, новосибирская). В-пятых, научная школа, как правило, институционально оформлялась в рамках университета, института и т.п. В-шестых, школа имела определенное научное признание или в стране, или за рубежом.
Экономико-математическая школа
Из всех направлений отечественной экономической мысли экономико-математическая школа внесла наиболее весомый вклад в развитие мировой науки. В учебных курсах всех стран встречаются имена Л. Кантаровича, В. Новожилова, В. Немчинова и ряда других отечественных экономистов-математиков. Центрами этой школы были Москва, Ленинград и Новосибирск.
Экономико-математическую школу как самостоятельное направление экономической науки следует отличать от применения математического метода в экономическом анализе. Математический метод универсален для многих наук, он широко применяется в ряде отраслей экономического знания. В отличие от прикладного использования математики специальная экономико-математическая школа использует математическое моделирование как основу и делает акцент на развитие самого математического аппарата.
Как известно, в мировой экономической науке использование математики как основного метода исследования возникло еще в первой половине XIX в. в трудах А. Курно, Г. Тюнена и Л. Вальраса. В дореволюционной России этот подход развивался в трудах ряда ученых.
Определенный вклад в это направление внес М. Туган- Барановский, который при развитии трудовой теории стоимости и теории предельной полезности сформулировал известную теорему: предельные полезности пропорциональны трудовым затратам. Опираясь на это положение, Н. Столяров математически доказал его истинность. При этом впервые в отечественной науке была сформулирована задача максимизации функции суммарной полезности. Еще один отечественный экономист – В. Дмитриев построил математическую модель, формально подтверждающую идею А. Смита о разложении совокупного общественного продукта исключительно на затраты живого труда (догма Смита). Однако говорить о формировании экономико-математической школы в дореволюционный период было бы преувеличением.
Ситуация сохранялась и в начале советского периода. Некоторые аспекты использования математического метода можно найти в работах Н. Бухарина в начале 1920-х гг. Это дало импульс развитию этого подхода рядом советских экономистов. В 1926 г. появилась статья И. Блюмина , в которой обосновывались общие вопросы использования математики в экономическом анализе. Определенный вклад в этот вопрос внесли В. Базаров и Л. Крицман .
Значительное развитие прикладных математических исследований в 1920-е гг. было связано с Конъюнктурным институтом, возглавляемым Н. Кондратьевым . Роль Кондратьева в развитии теории цикла будет раскрыта ниже. Здесь же следует отметить, что и Кондратьев, и его сотрудники – А. Вайнштейн. Я. Гсрчук, А. Конюс, Е. Слуцкий, Н. Четвериков – широко использовали в своих исследованиях математический метод. С его помощью рассчитывался баланс народного хозяйства, строились модели экономического роста, эмиссии денег и ряд других.
Относительно благоприятная атмосфера 1920-х гг. позволила создать предпосылки для возникновения экономикоматематической школы. Однако ситуация существенно изменилась в 1930-е гг. Этому способствовал ряд причин. Во-первых, резко снизилась необходимость познания объективных законов экономики в связи с переходом к волевым административным решениям, в основе которых лежала "политическая необходимость". Во-вторых, усилились идеологические репрессии и гонения против инакомыслящих. Наиболее крупные экономисты предыдущего периода - Базаров, Кондратьев, Чаянов и др. – были уничтожены как "враги народа". Математические методы подверглись шельмованию как формалистические и буржуазные. Один из лидеров СССР того периода – В. Куйбышев – объявил этот подход статистико-арифметическим уклоном.
Однако, как ни парадоксально, именно в конце 1930-х гг. была рождена советская экономико-математическая школа. Ее основоположником стал виднейший математик-экономист Леонид Витальевич Канторович (1912–1986) – до сих пор единственный отечественный лауреат Нобелевской премии по экономике.
Пытаясь оптимизировать транспортные перевозки и использование сырья в производстве, Канторович создал новый математический аппарат – линейное программирование . Полученные им результаты были изложены в небольшой брошюре "Математические методы организации и планирования производства" , вышедшей в 1939 г. в Ленинградском университете. Большую роль в дальнейшем развитии математической школы сыграло знакомство Канторовича с профессором Политехнического института В. Новожиловым.
Виктор Валентинович Новожилов (1892–1970) активно работал с 1939 г. над проблемой эффективности инвестиций. В 1941 г. им было введено понятие нормы затрат обратной связи, позволяющее определить критерий выбора инвестиционной политики. В отличие от Канторовича Новожилов менее строго формулировал математические условия задачи, однако больше внимания уделил ее экономической интерпретации. В 1946–1947 гг. Новожилов разработал новый подход к планированию, строящийся на минимизации затрат при заданном уровне выпуска продукции.
Официальная советская экономическая наука весьма критически отнеслась к использованию Канторовичем и Новожиловым математического метода. Они обвинялись в формализме, использовании буржуазных методов и прочих "грехах". Ситуация резко изменилась во второй половине 1950-х гг. в эпоху хрущевской "оттепели".
В 1958 г. Василий Сергеевич Немчинов (1894–1964) организовал Лабораторию экономико-математических методов. В 1959 г. иод его редакцией вышел сборник статей "Применение математики в экономических исследованиях" . Центральное место в нем заняли работы Канторовича и Новожилова. Стала складываться система подготовки кадров в этой области науки. Пионером выступил экономический факультет Ленинградского государственного университета. Крупный научный центр возник в Новосибирске, куда переехал Л. Канторович.
1960-е гг. стали золотым веком экономико-математической школы. Реабилитация кибернетики и общая эйфория населения по поводу всемогущества точных наук (на волне космических полетов и других достижений) вызвали оптимистические прогнозы относительно возможности научного управления народным хозяйством. Этому способствовало распространение компьютеров, которые смогли взять на себя большой объем вычислений.
В связи с этими изменениями остро встал вопрос о критериях оптимальности . В советской литературе прошла дискуссия по этому вопросу. Т. Хачатуров отстаивал идею множественности критериев, доказывал, что оптимизировать экономику по одному показателю невозможно. Ему возражали экономисты во главе с Н. Кобринским . К сожалению, научная дискуссия не привела к созданию общепризнанной теории. Оппоненты остались на своих позициях.
Большое место в советской экономической науке 1960-х гг. занимала проблема оптимизации использования ресурсов . Этот интерес продемонстрировал, что отечественные ученые приблизились к основному течению мировой экономической мысли, хотя и сохраняли идеологические особенности. Значительный вклад в решение этой проблемы внес Л. Канторович, решивший задачу максимизации выпуска при заданных ресурсах. Для этого ему пришлось выйти за рамки традиционной марксистской трудовой теории стоимости и использовать в анализе предельные величины, что вызвало резкую критику со стороны ортодоксальных марксистов (А. Боярский, А. Кац, С. Струмилин ). Однако концепция Канторовича получила широкое распространение в советской науке. В 1965 г. Канторович и Новожилов получили Ленинскую премию (высшую научную награду того времени) за разработку математических методов решения задачи планирования и управления народным хозяйством.
В 1970-е гг. идеи ученых-"шестидесятников" были развиты в концепции оптимального функционирования социалистической экономики (СОФЭ) , позволяющей моделировать многие макроэкономические процессы. Однако в стране уже наступила эпоха застоя, и идеи СОФЭ были отвергнуты официальной наукой. В альтернативу СОФЭ В. Глушков предложил Программу построения общегосударственной автоматизированной системы управления, основанной на полной централизации управления экономикой. Однако и эта теория нс была воплощена в жизнь.
Причина торможения научного прогресса в области экономико-математических методов в 1970-е и последующие годы далеко неоднозначна. С одной стороны, это объяснялось общей стагнацией социальной и идеологической жизни в СССР, с другой – тем, что для дальнейшего развития экономико-математического направления требовалось развитие самого математического аппарата. Разработки предыдущих лет, сделанные В. Леонтьевым, Л. Канторовичем и другими учеными, в определенной степени себя исчерпали. Только в 1980–1990-е гг. в мировой науке стали широко использовать новые математические приемы. Однако в связи с известными причинами отечественная наука этого периода не могла реально конкурировать с зарубежными разработками.
- Канторович Л. В. Математические методы организации и планирования производства. Л., 1939.
- Применение математики в экономических исследованиях / под ред. 15. С. Немчинова. М., 1959.
